Баллада о Великом Маге (СИ)

Встретив суровый и выражающий высшую степень непонимания взгляд мужа и заметив оружие в его руке, Урсула виновато запричитала, то и дело тряся своей миниатюрной головкой, украшенной завитками золотистых волос:

— Я не хотела его впускать, но, Иэхан, этот человек заверил меня, что он самый лучший твой друг, и, несомненно, ты будешь недоволен, если я выставлю его вон на ночь глядя. Но я никогда и не видывала его в своей жизни, и имя его мне не знакомо, но он все уверял, что ты будешь так рад ему, так несказанно рад… Но я, правда-правда, не хотела его впускать, а потом он ждал, и ждал, и заметил, что голоден, и я… Иэхан… — ее голос перешел на громкий шепот.

Видя необычайное волнение Урсулы, которая и без того никогда не отличалась невозмутимостью, Иэхан слегка приобнял жену свободной рукой и, отослав ее на кухню, заверил, что сам со всем разберется. Урсула послушно направилась прочь по длинному узкому коридору. Внезапно, дойдя до дверей кухни, она повернулась к мужу и спросила, может, ей стоило бы сбегать за отцом и братьями, заметив, что тот человек, по ее мнению, не заслуживает доверия. Иэхан на миг подумал, что это была прекрасная идея, но лишь улыбнулся жене и выказал уверенность, что справится сам. Как только Урсула скрылась в кухне, Иэхан еще крепче сжал в правой руке длинное древко булавы, тихонько приоткрыл дверь столовой и боком начал входить в помещение, освещенное тусклым светом всего нескольких свечей — Урсула так растерялась, что даже забыла зажечь их все.

Загадочный человек — а теперь Иэханом управляло больше любопытство, чем страх — сидел за длинным столом, рассчитанным на двенадцать персон. Свечи едва освещали грузную фигуру гостя, развалившегося на неустойчивом деревянном стуле. Облокотившись о стол и опустив голову на скрещенные пальцы ладоней, посетитель сидел, понуро глядя себе под ноги, и, казалось, даже дремал. Длинные спутанные каштановые волосы спадали на его широкие плечи, скрывая, однако, профиль, и Иэхан начал осторожно обходить стол, пытаясь заглянуть в лицо сидящему напротив него страннику. Тот, видимо, заметил движение, потому что резко оторвался от своих нелегких дум и, подняв глаза на хозяина дома, тут же расплылся в широчайшей, от уха до уха, улыбке.

Минуту Иэхан стоял не шевелясь, сверля лицо гостя глазами. Он словно отчаянно пытался вспомнить знакомого ему человека: взгляд карих глаз из-под кустистых темных бровей выдавал крайнюю степень уверенности и восторга; лицо его было украшено ровной широкой полоской усов и небрежно окутавшей подбородок и скулы порослью.

— Белокурый Иэн, где твои кудри?! — воскликнул гость и, в мгновение ока обежав бесконечный стол, прижал ошеломленного ювелира к своей груди.

Послышался грохот упавшей на пол булавы. Глаза Иэхана заблестели. Отстранив от себя гостя и разглядев его еще раз как следует, он покачал головой и, прищелкнув языком, произнес:

— Боги! Руфус! Да ты ж почти не изменился!

И теперь была очередь Иэхана заключить своего гостя в объятия. Через минуту они уже стояли друг напротив друга, расплываясь в самых искренних на свете улыбках. Незваный гость, который был на локоть выше своего товарища, осмотрел Иэхана, потом покачал головой и выпалил:

— А вот про тебя, Иэн, я бы того же не сказал. Серьезно, где твои локоны? И что это за магический глаз? — указал он на золотую цепочку с выглядывающими из кармана Иэхана очками.

— Это пенсне, — начал объяснять ювелир, — зрение, знаешь ли, неважное стало.

— Много с бумажками работаешь, значит?

— Не совсем, — замялся Иэхан, — я ювелир.

Тут гость переменился в лице и, кивнув одобряюще, похлопал Иэхана по плечу, от чего бедолага чуть не завалился на бок.

Друг Иэхана был широк в плечах и весьма рослый, что являлось нетипичным для чародеев и колдунов, к числу которых он и принадлежал, и издалека напоминал по форме прямоугольник, стремящийся к квадрату. Иэхан помнил, что Руфус всегда отличался своим крупным телосложением, но теперь он стал просто великаном. Его темные волнистые волосы еще больше полнили его и без того круглое лицо, а ладони былиогромными, как у орка, и, кажется, способны были выжать сок даже из камня. Своими размерами он был обязан матери, которая была из крестьян, о чем сам он старался вспоминать как можно реже.

— Как поживают родители? — поинтересовался Иэхан.

— Отец умер недавно, а мать… — маг нахмурил брови и задумался, но тут же словно вспомнил, зачем он здесь, и, перейдя сразу к делу, предложил Иэхану присесть и внимательно его выслушать.

— Мне надо укрыться на месяцок-другой, — маг посмотрел на друга испытующим взглядом и, не заметив в глазах приятеля ничего, кроме намерения выслушать все до конца, продолжил свои объяснения, которые свелись в итоге к тому, что он провернул пару бесчестных сделок в Глудио и Дионе, где работал личным телохранителем богатеньких гномов. Кое-где он допустил промашки, и ему нельзя было возвращаться на юг, пока не уляжется шумиха.