Баллада о Звездной Республике

– У них на борту двое наших товарищей. Слишком большой риск. Дождемся переговоров.

– Сергей Геннадьевич! Я долгое время занимался антитеррором. Единственный способ прекратить захваты заложников – не идти на уступки террористам. Если на «Веронике» поймут, что нами можно манипулировать, попытаются выжать из ситуации все, что только можно. Их требования будут множиться, а наших друзей ждет незавидная участь.

– Выражайтесь конкретно. Вы считаете, что Ленцем и Мартыновым, возможно, придется пожертвовать?

– Ленц – мой друг. Мартынов – хороший пилот. Мне непросто это говорить.

– То есть, да?

Вечеров кивнул.

Сибирцев задумчиво потрогал браслет.

– Мы дождемся сигналов с «Вероники». Рано или поздно они выйдут на связь и объявят, чего хотят. Если захват заложников подтвердится, я приму ваш план – будет штурм.

Вечеров отсалютовал и вышел, понимая, что большего уже не добьется. «Эх, Роберт… Если бы я знал… если бы мог переброситься с тобой хоть парой слов… ».

Он закрылся у себя в каюте и пробыл там в одиночестве полчаса, пытаясь связаться Ленцем и раз ра разом получая отказ. Потом все же пискнула связь, но не со старлеем, а внутрикорабльная -- вызов пришел с мостика.

– Говорит диспетчер. Товарищ Вечеров, пройдите в стыковочный отсек. Нетипичный объект близ борта. Похож на человека в скафандре. На связь не выходит. Личный идентификатор не считывается. Распоряжение капитана – разобраться и при необходимости проследить за принятием на борт.

Вечеров не пошел в стыковочный отсек – он туда побежал. Гейт был закрыт, но вид ближнего космоса Система передавала на фальш-иллюминатор. Фигура в скафандре Космофлота действиетльно зависла в пустоте. Человек, вроде бы, шевелил руками, но больше ничего не предпринимал. «Ленц? Мартынов? Кто-то с «Вероники»? Издали не поймешь. Ну, ладно, кто бы ни был...».

– Начинаем открытие гейта. Всем отойти в безопасную зону. Охране на всякий случай – приготовить оружие.

* * *

Мартынов висел в пустоте. Лишенный связи, он лишь пассивно рассматривал громадную тушу «Алконоста», веретенообразный корпус и темные орудийные порты. «Меня скоро обнаружат. На борт подниматься нельзя. Связи нет. Акустики в космосе нет, кричать бесполезно. Можно развернуться, и на глазах у всех улететь в никуда. Поймет ли Сибирцев, что это значит? Не уверен. Я бы точно не понял».

Лихорадка усиливалась, у Мартынов дрожали руки, рукоять управления двигателями выскальзывала из пальцев. Сознание уже мутилось – он понимал, что висит у борта корабля, но одновременно видел себя бредущим босиком, по бесконечному берегу океана под лучами полуденного солнца, которые жгли – но не согревали. «Пока могу, нужно оставить записку. Голосом. Память скафандра техники проверят».

– Система, старт… – пробормотал он растрескавшимися губами, ощущая на языке железный привкус крови.

Система включилась, строки приветствия появились на прозрачном экране забрала.

– Начать запись.

«Запись началась»

– Я, Андрей Мартынов, оставляю это сообщение капитану «Алконоста» или любому офицеру, который сможет прочесть записи. Мой товарищ и командир, Робер Ленц захвачен в плен на корабле «Вероника». Оба мы были заражены нанитами, которые крайне опасны для человека, но распадаются после контакта с вакуумом. Осознавая это, ухожу добровольно. Передаю последний привет экипажу корабля. Эухенита, я верю, ты еще будешь летать. Денисыч, спасибо за помощь, это было важно. Гвоздь, извини, что сломал твой истребитель…

Мартынов закашлялся, кое-как отдышался и ощутил, как слабеет зрение . «Надо заканчивать с этим последним словом, – решил он. – Ни к чему дальше тянуть, а то вдруг передумаю умирать.

--Система, сохранить запись. Статус -- личная. Доступ – без ограничений.

«Запись сохранена».

– Отключить систему безопасности скафандра.

«Подтвердите отключение»

– Подтверждаю.

Экран померк, индикация жизненный показателей исчезла. Мартынов протянул уже ставшую непослушной руку и рванул застежку скафандра.

* * *

– Что он делает?!

– Раскрыл скафандр, – ответит Вечерову ошеломленный техник.

– Быстро, спасательного бота наружу.

– Все равно не успеем. Парень уже белый, ледяной, да и декомпрессия…

– Я приказал – бота.

Толстая сигара выдвинулась из гейта, раскрылась рядом с неподвижным телом, поглотила его и сомкнула лепестки.

– Сибирцев на связи. Что там?

– Один из наших парламентеров вернулся.

– Кто?

– Пока непонятно.

– Жив?

– У него декомпрессия. Спасательный бот отправлен.

– Принимайте на борт, я распоряжусь, чтобы приготовили реанимацию.

Сибирцев отключился. Бот уже входил в в раскрытый гейт. Заработали насосы, возвращая в отсек воздух. Роборт-транспортировщик, перехватив капсулу бота, протащил ее через люк отсека.

– Оставайтесь тут, я пойду в госпиталь, – приказал технику Вечеров. -- Если езе кто появится -- срочно сообщайте мне.

В медицинском отсеке дежурил Алакаев, но Корниенко тоже пришел, сумев обогнать Вечерова. Мартынов, очень бледный, с закрытыми глазами, уже лежал под куполом барокамеры.

– Как долго он находился в вакууме? -- спросил внимательный, собранный Алакаев.

– Время не засекал, но примерно десять минут.