Баллады о Боре-Робингуде

– Еще кофе? – после краткого раздумья вопрошает саудит, кивнув на отставленную чашку Подполковника.

– Сделайте одолжение!

Через положенное число минут, прошедших в полном молчании, принц, повторив ритуал, возвращается к столу с дымящимися чашечками, одну из которых повелительно протягивает Подполковнику: «Пейте!» Тот с учтивым кивком принимает сосуд с божественным напитком и тут же, с нарочито безмятежной улыбкой, отпивает глоток: кофе саудит готовил и разливал поворотясь к гостю спиной, так что при желании мог за это время всыпать туда чего угодно; что ж – чему быть, того не миновать.

– Вы обратили внимание, – светским тоном осведомляется бывший шеф саудовской разведки, – вкус вашего кофе чуть изменился по сравнению с прошлым разом?

– Да, как не заметить, – небрежно кивает «краса и гордость ГРУ». – На этот раз сварено без чесночинки, верно?

– Угадали… Что ж, мои вам комплименты, мистер Александер!.. Да, раз уж нам предстоит – «плечом к плечу», самое время немного подкрепиться … – с этими словами принц распахивает дверцу кухонного шкафа и принимается за изучение его содержимого.

– Мечта Винни-Пуха: меду у нас хоть залейся, а вот хлеба нету вовсе – один крекер! – сообщает он и, надорвав непочатую пачку диабетического «Hi-Fibre», разламывает галету надвое и церемонно вкладывает половинку в протянутую ладонь Подполковника.

75

У дверей виллы Марка Вульфсона – почтальон-байкер:

– Экспресс-почта, синьоре! Распишитесь вот тут… и тут.

Письмо пришло из Англии; внимательнейшим образом изучив обратный адрес со штемпелем, бывший шеф восточногерманской разведки натягивает кухонные перчатки (ордунг ист ордунг!) и приступает к процедуре вскрытия. На «бомбу-бандероль», впрочем, пакет никак не тянет – не тот объем: в плотном фирменном конверте – единственный листок с отпечатанным на принтере стихотворением:

Islam

Wij dronken in de nachtkroeg zwijgend chianti,Toen binnentrad, en vroeg om cherry brandy,Een lange en al grijzende effendi,Ten aanzien van het westen uiterst anti.

Ik sprak tot hem: `Schei uit. er is geen klant dieHier warm loopt voor een opgeblazen dandy.Spreek me niet van het Oosten, want ik ken dieVerhalen van de trouwe Damajanti.'

Hij zuchtte treurig, nauwelijks verstaanbaar:'De zwarte steen in Mekka, de Kaдbba,Is vals, volgens Hebreeuwse specialisten.

En bovendien, wat jullie nog niet wisten:Onlangs is er een baardhaar des profetenDoor christelijke muizen opgegeten.

Karel van het Reve

– Ингрид, девочка! – окликает он. – Тут, похоже, работа как раз по твоей части: письмо – и вроде на голландском. Переведи, будь добра…

– Да, это Карел ван хет Реве, очень известный голландский поэт, он умер буквально пару лет назад… Стихотворение называется «Ислам»…

– Ну, на таком уровне я голландским тоже владею, – хмыкает Вульфсон.

– Пожалуйста, не мешай, – хмурится девушка, вчитываясь в текст. – Я все-таки специалист по датскому и шведскому, а уж голландский – это так, только что не «читаю со словарем»… Вот, слушай:

Мы пили кьянти в ночном кафе,
Когда шагнул внутрь и заказал шерри-бренди
Высокий, поседевший эфенди,
Смотревший на все западное чрезвычайно «анти».
Я сказал ему: «Никакой завсегдатай
Не проявит здесь радушия к чванному денди,
И не говорите мне о Востоке, потому что я знаю
Рассказы о верной Дамаянти».
Он же вздохнул печально, едва внятно:
«Черный камень в Мекке, Кааба,
Фальшив, по заключению еврейских специалистов.
И, кроме того, если вы еще не знаете:
Недавно волосок из бороды Пророка
Был съеден христианскими мышами».

– Интересные стихи – совершенно, кстати, мне незнакомые. Похоже на перевод…

– Это перевод и есть. Я даже знаю откуда – с русского!

– Марко! Тебе плохо?!

– Все нормально. Жарковато вот только сегодня… – породистая патрицианская физиономия генерала и вправду обильно покрывается потом. – Будь добра, сходи приготовь мне кофе.

Поднимается – шагая через ступеньку – к себе в кабинет и извлекает откуда-то спутниковый STR-овский телефон – шутки кончились: