Баловень судьбы

Жак Брель не солгал, сказав мне, что в первую очередь хочет быть не актером, а режиссером. Пока я снимал «С Новым годом!», Жак работал над своей второй лентой, «Le Far West», где сыграл вместе с Габриэлем Жаббуром и Даниэлем Эвену. Рассказанная в фильме история — в которой я нашел время мельком поучаствовать в облике сумасшедшего врача[48] — ему близка: речь идет о бродяге поэте, который, переодевшись в ковбоя, вместе с компанией таких же бродяг живет детскими мечтами, навеянными вестернами. При наших с Брелем дружеских отношениях я, естественно, стал продюсером фильма. Во время конкурсного показа на Каннском кинофестивале «Le Far West» был встречен весьма прохладно.[49] Жак надеялся, что публика будет не согласна с критиками. В ту среду, когда фильм должен был выйти на широкий экран, Жак, Шарло и я отправляемся прямо к началу первого сеанса на Елисейские поля. Перед кинотеатром «Биарриц», в котором идет показ фильма, нет ни души. Шарло выходит из машины и отправляется в кассу. Кассирша сообщает, что куплено… два билета. Расстроенный Шарло возвращается к Жаку и, искренне желая его поддержать, возвещает:

— ТРОЕ зрителей!

Ответ Бреля замечательно характеризует его как неповторимого оптимиста.

— Потрясающе! — восклицает он. — Я и не думал, что найдутся три человека, которые придут смотреть мой фильм на первый сеанс!

Брель боялся только одного — полного отсутствия, «ноля» зрителей. Любая цифра, превышающая ноль, означала триумф. В это мгновение, как мне кажется, я еще больше полюбил (если только такое вообще было возможно) этого человека, одаренного способностью все превращать в игру.

По вечерам каждую пятницу в студии «Фильмы 13» разворачивалась бурная деятельность. Два дня и три ночи подряд общество одержимых полуночников, обосновавшихся в подвале одного из домов на авеню Фош, предавалось общей страсти — кино. Эти бдения по выходным, на которые собирались все фанаты десятой музы, все киношные «черви», все парижские пожиратели кинопленки, были известны под названием «Сине 13». Арлетт Гордон вместе с одним из таких помешанных на кино, его зовут Фредерик Миттеран, обеспечивают программу во время этих «белых» ночей. Их единомышленники выходят после просмотров совершенно без сил, с воспаленными от бессонницы глазами, но пребывая в полной эйфории. Надо сказать, что «Сине 13» довольно быстро превратилось в хеппенинг. Арлетт и Фредерик где-то раздобыли копию запрещенного цензурой фильма Фернандо Аррабаля[50]«Viva la muerte»,[51] устроили его показ и собрали подписи на петиции о снятии с него запрета. Как только кто-нибудь из наших собратьев по ремеслу приезжал в Париж, ведущие «Сине 13» немедленно приглашали его в студию на просмотр любого фильма по заказу. Будучи в нашем городе проездом, Роберт Митчум[52] принимает их приглашение и просит показать «Ночь охотника», этот шедевр Чарлза Лаутона, в котором он исполнил свою лучшую роль.[53] Митчум такой высоченный, что почти касается головой потолка. И так накачался, что четверо человек вынуждены его поддерживать, чтобы он не грохнулся на лестнице. Среди завсегдатаев «Сине 13» — и знаменитости, и никому не известные люди. Всех объединяет счастливое чувство опьянения кинематографом, сильного до пресыщения. Ведь показ идет беспрерывно с вечера пятницы до утра понедельника. Великие фильмы прошлого соседствуют с премьерами, вестерны сменяются романтическими комедиями и т. д. И ты вновь чувствуешь себя студентом, вспоминаешь молодость и энтузиазм (а также железное здоровье) тех дней, когда ты, не найдя в зале свободного места, усаживался на полу синематеки в Шайо или на улице Ульм. Разница лишь в том, что кресла в «Фильмы 13» гораздо удобнее. Когда в понедельник утром в зале включают свет, неожиданно обнаруживаются несколько уснувших зрителей. Иногда парочки, воспользовавшись удобством кресел и темнотой, забывают о фильме и предаются действиям, которые мораль осуждает (или по крайней мере когда такие действия совершают в общественных местах). Один известный режиссер и одна не менее известная актриса (имена которых я по понятным причинам не стану называть) признались мне позднее, что их первый ребенок был зачат именно здесь. Придя в восторг от этого своеобразного кинематографического кампуса, Фрэнсис Форд Коппола мечтает создать в Нью-Йорке свой собственный «Сине 13». Правда, в конце концов он все-таки выберет для своего отдохновения работу на винограднике.