Баловни судьбы

...А теперь он парил в воздухе... казалось, он летит и не падает... все выше и выше, голова лопалась... Эта женщина... он тоже мужчина... Раз Хансу можно, то... он сказал, что хочет ее... Она смотрела на него, непонимающе смеялась... он вломился внутрь... хотел что-то сказать о своем отчиме... но вдруг бросился на нее, и они стали бороться... Она ударила... и он стал бить... бить...

...И стал падать... все глубже и глубже...

...И бил, бил...

...И вдруг все кончилось... Она лежала... совсем тихо... Он смотрел на нее...

...Ее глаза словно рассматривали его... Глядели на него вопрошающе...

...Все было кончено...

...Но были еще глаза матери... и голос, который что-то говорил...

...Все было кончено...

...Остался только звон колоколов...

...Только они... колокола...

Ульф Маттиассон лежал у подножия лестницы.

Его тело они вынесли первым.

Серая тень. Человек, который так и остался незаметным. Человек, о котором никто никогда не думал.

Затем вынесли Енса.

Бу Борг стоял и смотрел. Потом обернулся к Фрицу и спросил:

— Как же все-таки это случилось?

Но Фриц не ответил. Вряд ли он слышал вопрос.

79

Он стоял на мосту и смотрел, как тот идет ему навстречу.

Было холодно, и был вечер, и была зима, и приближалось рождество.

Внизу проходила железная дорога. Рельсы бежали на север и на юг, бледно-желтые фонари освещали вокзал, проходящий поезд нарушил тишину. Проехала машина, и он вдруг осознал, что мимо идут люди.

Уши болели, и он поглубже натянул меховую шапку. Но глухота уже проходила, и он теперь чувствовал себя лучше.

Потом они стояли друг против друга, и тот, другой, заговорил первым.

— Привет, — сказал он с удивлением. — Это ты?

— Да, — сказал Стефан Элг. — Мне захотелось прогуляться, и я подумал, дай-ка пойду тебе навстречу...

— Это ты очень хорошо придумал, — улыбнулся гигант.

— Ну вот, погуляем вместе.

— Ладно, — согласился Асп, и они пошли.

— Сегодняшнюю газету читал? — спросил Элг.

Асп молча кивнул.

— Черт возьми, какой конец! — сказал Элг, качая головой. — Я хочу тебе кое-что рассказать. Этот мальчик... вырос в семье, которая внешне казалась вполне благополучной, но на самом деле трещала по всем швам, и для мальчика там не было места. Это была несчастная семья. Совсем не такая, как у тебя. И по-моему, мальчик в какой-то мере страдал эдиповым комплексом.

— Это еще что такое?

— Был такой греческий царь... Про него трагедия написана. Эдипов комплекс — это когда сын любит мать и ненавидит отца. В «Дагбладет» много было на этот счет. Ты небось читал?

— Да...

— Этот молокосос Борг написал хорошую статью. Хотя местами она смахивает на обвинительный приговор... Помнить, как он пишет о семье?

— Да, — сказал Эрик Асп. — Ужасно расти в такой обстановке...

На Южной площади стояло несколько машин раггаров. Они повернули налево и пошли к центру. По Стургатан.

Сияли рождественские огни, и чувствовалось праздничное оживление.

У палатки с сосисками несколько юнцов шумели, кричали и бросали друг в друга картофельным пюре.

Асп посмотрел на них и вздохнул.

— Прекрасный вечер сегодня, — сказал Элг.

Они помолчали.

Началось это в августе. Элг и сам не сумел бы объяснить, почему, собственно, так получилось, но он не мог забыть, как сраженный гигант одержал победу на собрании в Нюхеме. Сраженный, когда погибла его жена, и победитель, когда положил на обе лопатки поборников гражданской гвардии.

Он рассказал о нем жене, и Сага сказала: «Почему бы тебе не пригласить его к нам домой?»

Он пригласил, хотя и не без колебаний.

И Асп пришел.

Они продолжали встречаться, и со временем обнаружилось, что у них много общего.

Они подолгу разговаривали.

О молодежи.

О родителях.

О преступности.

О преступности и о молодежи.

О преступлениях и об ответственности за преступления.

Элг все чаще и все больше рассказывал о неблагополучных семьях в Нюхеме. Неблагополучных, потому что дети занимались грабежом, воровством и бандитизмом. О семьях, которые внешне казались преуспевающими.

Асп слушал и впитывал в себя все, что слышал. Они стали большими друзьями — полицейский и великан из Окера.

И вот сейчас, декабрьским вечером, они шли бок о бок по улицам.

— Мы с тобой много говорили о преступлениях и о молодежи...

— Да, — сказал Асп.

— Ты всегда считал, что в первую очередь все зависит от семьи. Ты возмущался родителями, которые не уделяют детям достаточно любви и заботы и потому косвенно виноваты в том, что их дети становятся преступниками и бьют бессмысленно кого ни попало, мстя ни в чем не повинным людям.

Высокая рождественская елка на Большой площади сияла яркими огнями. С крыши упал снег, такси забуксовало на льду.

Асп неуверенно замедлил шаги.

— Все жертвы нападений, — веско продолжал Элг, — это отцы неблагополучных семей, которые, можно считать, погубили свою семью и детей. В Нюхеме без конца происходят такие избиения...

Асп снова зашагал. В обратную сторону.

— Погоди... — Элг поспешил за ним.

— Так ты считаешь, что я злоупотребил твоим доверием?

— Ты воспользовался сведениями... Я рассказывал тебе о детях, о том, что они творят. Об обстановке в доме, об их отцах. Я рассказывал, потому что мне казалось, тебе интересно.