Баловни судьбы

Писательница недаром сближает Макса и Клэса, жестокого, озлобленного лидера мальчишечьей шайки: «Они стояли рядом и были как-то очень под стать друг другу, директор и воспитанник, испорченный подросток с задатками преступника, впрочем, он с тем же успехом мог бы выступить в роли первого ученика или молодежного лидера». В этом ироническом сопоставлении кроется целый ряд серьезных социальных и психологических наблюдений. Во-первых, общество действительно отвергло Клэса, его недюжинные организаторские способности пропадают втуне. Но он связан с этим обществом слишком прочными нитями и свои взаимоотношения с остальными воспитанниками строит на праве сильного, которое в этом обществе господствует. Точно так же действует и Макс со своими подчиненными. Говоря языком социологии, оба лидера — формальный (Макс) и неформальный (Клэс) — отлично понимают друг друга и превосходно ладят между собой, каждый преследуя собственный интерес и не посягая на чужую сферу влияния. Макс знает, что, уступая Клэсу, получает гарантию покоя и внешнего порядка, поскольку Клэса все остальные мальчитики беспрекословно слушаются. Клэс же со своей стороны никогда не пойдет на конфликт с Максом, ибо в противном случае его переведут в другой интернат, где у него не будет такой послушной «армии» и вновь придется зарабатывать авторитет. Иными словами, вместо того чтобы исправлять Клэса, Макс продолжает калечить подростка, позволяя ему получить в интернате чуть ли не диктаторскую власть. Таким образом, наивный и добросердечный Аннерс вынужден сражаться на два фронта. По характеру Аннерс мягок и не может никому и ни в чем отказать, но в нем есть здоровая нравственная основа: нормы человеческого общежития, мораль для него не просто громкие фразы, но действительные правила повседневной жизни. Буквально на наших глазах в нем рождается и крепнет принципиальность. Существенно и то, что Аннерс под воздействием воспитанников на многое начинает смотреть другими глазами. Вникая в их мир, стараясь понять их, он сам обогащается и растет как личность. Иначе говоря, писательница показывает воспитание не как механическую передачу информации и неких установлений, а как сложный процесс взаимного познания и обогащения учителя и ученика. Заботясь о будущем воспитанников, Аннерс сознает: «Этих ребят ... все равно не купишь. Ни за проигрыватель, ни за магнитофон. И даже ключ от машины здесь не поможет. Наоборот, они только еще больше поверят, что их все боятся, ведь именно так они истолкуют ваш поступок и скажут друг другу: они нас боятся, трясутся перед нами от страха». Вот поэтому Клэс и ненавидит Аннерса: Аннерс несет в себе прямую угрозу его безраздельному господству. «Мне лично он никогда не нравился, — глаза Клэса сузились, — он до безобразия не уверен в себе». Но дело-то в том, что и сам Клэс вовсе не уверен в себе. Уверенность он обретает, только попирая и унижая других. Отсюда его неукротимое стремление рассчитаться с Аннерсом, в котором он чувствует внутреннее сопротивление доброты.

Писательница знает, что в самоуверенных и жестоких ребятах вроде Клэса есть немало притягательного для тех, кто, как Тони, везде чувствует себя чужим и лишним. Однако ни страшное детство, ни давление клэсов так и не сумели подавить в душе Тони человеческое начало — он чутко улавливает сигналы справедливости. В нем живет могучая внутренняя потребность противостоять бессмысленной и трагической жестокости, к которой может привести тупое повиновение законам преступной шайки, беспрекословно подчиняющейся признанному лидеру. Тони чувствует в Аннерсе то отношение к воспитанникам, которое самому Аннерсу так и не удается точно сформулировать: «...ему хотелось объяснить, что куда важнее уважать друг друга и что люди, которым веришь и которых уважаешь, должны быть верны своему обещанию. Ведь учителя надеялись, что ребята сдержат свое слово, и только поэтому отнеслись к ним как к равным».

Пожалуй, отношение к воспитанникам в интернате можно считать своего рода моделью отношения к молодежи в капиталистическом обществе. Власти предержащие умело избегают открытой конфронтации, предпочитают заигрывать с теми, кто готов пойти им навстречу, отделаться незначительными, не меняющими сути существую его порядка подачками — «спустить пар» волнений и бунта, направив протест молодежи в безопасное для себя русло. Ведь именно так действует Макс.