Бальтазар Косса

Бартоломео Приньяно, архиепископ Барийский, по отзывам «лучший кандидат в папы, если бы он не был папой», был человек твердый, суровый, неподатливый, равнодушный к роскоши, деньгам и комфорту… Проклятьем его был несчастный характер — гордый, дерзкий, властный и горячий. Он постоянно оскорблял окружающих, его поступки отталкивали, даже когда вызывались добрыми намереньями. У него был смуглый цвет лица, блестящие черные глаза, сухие нервные руки, желчный беспокойный темперамент. Таким изображают папу Урбана VI биографы. Выходец из сравнительно незнатной семьи, он начал карьеру приходским священником, епископом стал через четырнадцать лет. Несколько лет провел в Авиньоне, в качестве советника Григория XI, хорошо изучил пороки куриалов и был намерен бороться с ними без всякого снисхождения. Своего любимого племянника, вознесенного им из ничтожества, он порою, наедине, порол, грозя отлучить от церкви, но вряд ли смог исправить этого «пустого ничтожного человека, достойного управлять скотным двором, а не быть знаменосцем церкви».

Положительное влияние на него оказывали только два человека: престарелый кардинал Святого Петра, рано умерший римлянин Франческо Томбальдески и монахиня Екатерина Бенинказа (Святая Екатерина Сиенская), скончавшаяся тоже еще при жизни Урбана VI.

Итак, Урбан VI, призванный было французами к отречению, уперся, избрав в ответ двадцать девять «своих» кардиналов. Он оказался властен и строг и не побоялся остаться на престоле Святого Петра, собираясь покончить с симонией и прочим, то есть воплотить в жизнь принципы Гильдебранда — Григория VII.

Урбан VI был из тех теоретиков, которые, плохо понимая реальную жизнь, увлекаются в одну из двух крайностей. Или, по доброте, теряют власть, или впадают в чрезвычайную жестокость на идейной основе, подобно французским последователям Руссо, создавшим якобинский террор, диктатуру и гильотину.

Церковь разделилась надвое. В каждом монастыре, на каждом доходном месте было по два кандидата, враждовавших друг с другом. Какая уж тут борьба с симонией! Кажется, никогда прежде авторитет церкви не опускался так низко.

Однако Урбана VI признала почти вся Италия, Германия, Англия, Венгрия и Польша (где как раз совершалась последняя великая победа католицизма в его стремлении на Восток — крещение Литвы). В свою очередь Климента VII признали Франция, Ирландия, Неаполитанское королевство, Савойя и Испания.

В папской области шла непрерывная война. Урбан VI, по-видимому, действительно к концу жизни тронулся разумом. Но еще до того он начал войну с Карлом Дураццо (фактически с его супругой!), требуя от него, как пишет Парадисис, выделить удел своему бесталанному и распущенному племяннику из неаполитанских владений, в составе Ночеры и Амальфи с прилегающей территорией. (По другим сведениям, однако, Маргарита Дураццо захватила племянника Урбана VI и держала у себя в заключении.)

В гневе и припадке подозрительности, явно уже болезненного характера, Урбан арестовал шестерых кардиналов, подозреваемых им в измене самому себе в пользу авиньонского соперника, и заточил их в подземельях своего замка в Ночере. (Мол, они собирались обвинить его, арестовать, судить, объявив еретиком, и низложить. Судя по тому, как в свое время расправились с Коссой, возможно, Урбан VI и не был далек от истины.)

Все это описывает Дитрих фон Ним, секретарь папы Урбана и, соответственно, очевидец всего последующего. Кроме кардиналов, папа арестовал еще несколько епископов и проклял все семейство Дураццо. Захваченных кардиналов велели пытать. Вместо них Урбан назначил новых, из неаполитанских противников короля. Дамы Неаполя, затевая очередное увеселение, не забывали приглашать «наших милых кардиналов» (переспать с кардиналом в ту эпоху считалось почетным для любой женщины или девушки, о чем, опять же, пишет Парадисис. И, явно, новоназначенные кардиналы этим своим преимуществом пользовались вовсю).

А пока новоназначенные кардиналы развлекались в Неаполе, прежних, схваченных Урбаном VI кардиналов и епископов, пытали в Ночере. Те из них, кто остался в живых, стали калеками с перебитыми костями — сообщает одна летопись. Но кто остался? В конце концов схваченные кардиналы были убиты все, кроме англичанина Истона.

В источниках нет имени «пирата, ставшего священнослужителем», коему Урбан поручил пытать арестованных. Был ли это сам Косса, или кто-то из его спутников, или вообще посторонний человек — неясно. Но в любом случае Косса, ежели он действительно служил Урбану VI, не мог остаться в стороне.

Ясно, что был разговор не в тронном зале, а с глазу на глаз. Ясно, что кроме обещанных выплат пострадавшим, Косса обещал бросить пиратство и принять духовный сан. (Ему легко стало решиться на этот шаг, ибо на то была и воля матери, и принятая всеми тремя пиратами клятва.)