Бальтазар Косса

– Тебя преследуют! – прозвучал мелодичный голос, и Косса не мог понять, вопрос это или утверждение.

– Лоренца! – обратилась девушка к подошедшей служанке, удивленно разглядывавшей пришельца. – Человек ранен, промой ему рану!

Она снова отперла таинственную дверь, взяла лампу, вошла в комнату, и дверь за ней захлопнулась.

Косса только тут заметил пятна крови на своей одежде. Но еще больше смутило Коссу увиденное мельком в той таинственной комнате. Какие-то знаки, словно египетские иероглифы на стенах, когтистые птицы, чучела. Два черепа стояли на низком столике, а в глубине комнаты – два целых человеческих скелета… Какие-то круги, чаши, буквы, чучела летучих мышей, выкрашенные красным человеческие сердца… И все это при багровом пламени очага, в хороводе движущихся теней по потолку и стенам этой, явно колдовской кельи.

Косса ни о чем не стал расспрашивать служанку, которая промыла, смазала и перевязала его раны, но думал только о девушке, постепенно начиная понимать, что тут он соприкоснулся с чем-то, далеко превышающем его обычные похождения.

«Не разыскивает ли ее инквизиция?» – промелькнула у него в голове страшная догадка. Страшная потому, что инквизиция была всесильна и подчинялась одному папе. Это была власть над властью, особенно ужасная тем, что совмещала в себе сразу и духовную – над душами, – и физическую – над телами – власть. Власть, перед которой трепетали даже епископы и кардиналы, не говоря о прочих».

Тут вот опять сделаем остановку. Хотя мы и порешили верить Парадисису, по крайней мере, в той основной линии его рассказа, которая касается интимных дел Бальтазара Коссы.

Да что значит – верить! Недавно вышла книга о пиратах Бориса Васильева «Под флагом смерти», где, ничтоже сумняшеся, пересказывается весь сюжет Парадисиса в сопровождении массы иллюстраций: боевых судов того времени, оружия, пиратских костюмов… Но, главное, среди прочего воспроизведена крупно голова Коссы с надгробия, выполненного Донателло, и даны портреты Яндры и Имы Давероне. Обе изображены в профиль, обе с открытыми лбами по моде своего времени, только у Имы нос как бы печально опущен долу, а у Яндры – победно задран вверх. Яндру изобразил художник последующей эпохи, а Иму – ее современник. И тут уж попробуй, не поверь! Хотя все равно неясно очень многое. У Имы, по сути, нет фамилии. Давероне – прозвище, «Из Вероны», а фамилии, у знати во всяком случае, уже были! Неясен ее возраст: она должна бы быть помоложе Яндры, и потому двадцать один год, указанный Парадисисом, внушает сильные сомнения. А познакомиться девушки могли и должны были еще в Вероне, пока отец Яндры владел городом. Очень запутан вопрос о Яндре делла Скала. Все попытки прояснить ее биографию наталкиваются на неустранимые противоречия. Мы знаем только, что Бартоломео (предполагаемый отец Яндры) убит в 1381-м году, достаточно молодым, а Антонио, его брат и убийца, и, следовательно, дядя Яндры, захвативший власть в Вероне, изгнан в 1387-м году Висконти, хозяином Милана. Причем бежал Антонио с супругой не куда-либо, а в Венецию, которая лет через двадцать, и уже навсегда, оказалась владелицей Вероны, вместе с Падуей и другими городами, когда-то принадлежавшими могущественному роду делла Скала, который, впрочем, уже давно находился в упадке, теряя город за городом, некогда завоеванные Конгранде, покровителем Данте, от которого последний ждал объединения всей Италии.

Но судьба дочерей Бартоломео (да и были ли они?) неизвестна, и неизвестны перипетии судьбы Яндры делла Скала, описанные Парадисисом.

И с инквизицией все очень неясно. Та инквизиция, испанская, отмеченная именем Тарквемады и созданная в основном для того, чтобы жестокостью духовных судов сплотить разноплеменную страну, доставшуюся Фердинанду и Изабелле, королевской чете, наконец-то объединившей отвоеванную у мавров Испанию, возникла столетие спустя после описываемых событий, уже в конце XV века. А во времена Коссы существовала значительно более скромная доминиканская инквизиция, созданная в эпоху альбигойских войн на юге Франции и затем распространенная орденом Св. Доминика на сопредельные страны (сами себя доминиканцы называли «доминикано» – «псы господни», чем-то напоминая опричников Ивана Грозного).

Да, конечно, и центр ордена находился именно в Болонье, и суд доминиканской инквизиции устрашал. Судьи были в масках, но подсудимый имел право отвести неугодных ему свидетелей, то есть как-то противостоять обвинению. Перед лицом испанской инквизиции это было решительно невозможно.