Балтийская Регата

Я теперь иногда оставался не у дел. То Банщик ускачет в сельву Амазонки искать Эльдорадо — знаменитый и не достижимый город золота. То Ира уедет проверять как работают наши предприятия на Борнео, то Сергею нужно проверить автоматические майнинговые фермы в Арктике на Канадских островах. У каждого была своя очень срочная работа, а на мои дела всем было наплевать. И я не возражал. Лучше, чем на «Звезде» мне не было нигде в мире. А лучше, чем на «Звезде» в Клайпеде, тем более. Как-то тянуло меня к ферме, где томились в ожидании новых хозяев собаки и кошки.

Мы туда заявлялись всей постоянной командой «Звезды», калганом. Каждый общался с себе подобными. Собаки с собаками, коты с кошками, а я с Маргаритой Ивановной. У меня такие общения бывали не часто. Я ведь пропадал в других временах месяцами и даже, иногда, годами. А для неё я появлялся каждый день. Задавал скотам корм, гладил кошачьих и играл с собачками. Попутно мы общались. С ней было легко. Она не знала кто я, а я старался не отвлекать её рассказами о боях — пожарищах, о друзьях — товарищах. Было очень хорошо и спокойно тут. Одно мне мешало завести настоящий роман — память. Знаете, совсем не легко сбросить со счетов сорок лет совместной жизни с дорогим для тебя человеком, с которым тебе не дают встретиться.

Когда Россия бомбила Литву мне как-то было наплевать на аэродром в Шауляе, но вот пара бомб, которые легли рядом с фермой ненужных зверей решили участь здания КГБ напротив Детского Мира в Москве, да и самой Москвы в частности. Сердцу не прикажешь и за своих необходимо мстить. Месть, оно неотъемлемое право и не более. Вот даже Петрушкин и то попытался отомстить. Не повезло ему — вся Россия пошла в разнос. Что там делал народ без Лидера с опричниками не мне вам объяснять. Почитайте хроники правления Ивана Грозного и Смутного времени.

Войска НАТО и Украинской федерации тоже не были гуманистами. Отступив с боями в Тамбов и захватив Рязань Петрушкин там и окопался. Опричников спасло то, что войска оккупантов двигались через Белгород — Курск — Воронеж, который разбомбили, не взирая на анекдоты. Далее пошли через Волгоград, который Царицын на Ростов, Краснодарский край и до самой Грузии не заметив Абхазию и прочие Черкесские заморочки. Последние очень обиделись и пошла месть кровная, особенно из-за повсеместно вводимой ридной мовы. Но тут тебе не там, войска были выведены и все остальные, включая кур и гусей подверглись поголовному принуждению к миру с воздуха путём окропления напалмом в неадекватных количествах. Был Кавказ здравницей, а стал мартеновской печкой. И так всё шло до самого апокалипсиса.

Тамбов страдал, а в Рязани резали людей. Кто на что учился и не более. Кто-то учился на строителя или сталевара и резать не мог в принципе, а Петрушкина учили на палача. Учили конкретно и хорошо, как всех в СССР. Учили бесплатно, но добротно. И практика была подходящая, практического материала на развалинах СССР всегда было много до эпохи Лидера, постоянно в течении и вот теперь после. Ломать — не строить. Народ так к этому привык, что даже апокалипсис прозевал. Ну и старая гвардия коммунистов тут сыграла роковую роль. Подумали, что это Сталин, а пришёл голод. Голод был, почище, чем в блокадном Ленинграде. К нам вон пароход за пароходом прибывали, а им неоткуда было взять. Стали грабить сёла, а там одни старики без пенсий доживают, а они едят мало и запасов больших не делают. Никакой гуманитарной помощи никто в мире им не слал. Перевелись Буши. Это только президент Буш мог пустить три четверти своего личного состояния на курятину и послать её бесплатно в Россию, а за это попасть в анекдоты выживших неблагодарных людей.

Но мир иногда учиться не только на своих ошибках. Беженцев из тех мест мы не принимали в принципе. Нам идеи коммунистического завтра были не нужны, нам нужны были рабочие руки сегодня за хорошую зарплату.

И мы держались. Санкции против России никто не отменял, но мы многолетние мародеры, чихать на все санкции хотели перед лицом надвигающегося и мир гнули под себя. Всё это происходило в течении одного месяца. Говорю же, что время спрессовалось в брикет. Попутно мы минировали все подходы к границам. Танков у нас не было совершенно, а ракетами много не навоюешь против толп, бегущих от болезни. Построенные убежища с ходу заселяли и вводили там самоуправление. Каждые 20–30 кают-квартир в этих ковчегах выбирал своего главного. Главный выбирался только на год. Каждые сто главных выбирали одного, затем те тоже из ста одного и так вплоть до командира убежища. Но первые выборы мы не стали считали, была пора военно-морской хунты, вот как оно сменится — так и передадим власть. Впереди апокалипсис и никаких анархий, и разброда нам было не нужно.