Балтийская Регата

При словах о продуктах, Галя оживилась. Она рассказала, что зимой выжила только благодаря его пайку. Через несколько дней после отъезда Банщика, она нашла работу в коммунальной службе осажденного города. Ходили по домам, искали умерших, тушили зажигательные бомбы во время воздушных тревог, а самое главное, получали рабочую норму продуктов. Это помогло продержаться до весны. Потом, вместе со всеми выжившими, убирали город от мусора и трупов, запускали городской трамвай. Работали женщины, а мужики уже все были на фронтах, кроме ответственных работников и, иногда, милиционеров. А так и все милиционеры были женщины. Немногих мужиков редко можно было встретить. Всё только военные, или, если с работы отпросился и домой идёт или наоборот на работу. Расспросила она и его где был и что делал. Он рассказал, что мог. Он сказал, что завтра совершенно свободен, а в Большой Дом ему надо только послезавтра. Так за болтовней пролетел весь вечер. Дав ему запасной ключ от дома, она пошла к себе, а он к себе. Следующий день прошёл у него тоже в хлопотах. Высушенную форму надо было погладить, надо было все-же сходить на кладбище ко всей семье. А там действовать по обстоятельствам. Не плохо было бы прикупить продуктов на чёрном рынке для Гали. Подумано-сделано. Лезем в буфет, достаем десяток десяток и, вперед. Погладил всё, затем пошёл на кладбище. То, что он там увидел… не прибавило это ему энтузиазма в надежде найти место упокоения своих близких и любимых. Следующим пунктом программы был рынок. Он уже знал, что разбитные бабы с отвислыми грудями, предлагающие котлетки это и есть людоеды, поэтому решил покупать только продукты не животного происхождения или, если найдет, яйца.

На рынке было всё, даже суета, толкотня, махорка, её дымок и возня толпы, даже самодельные детские игрушки были, но еды не было, даже пирожки и котлетки из мяса не продавались. Потолкавшись то тут, то там, некоторое время между разложенным товаром, он понял, что здесь идет торговля только прошлой жизнью и не более. Везде шныряли подозрительного вида мальчишки. Одного он поймал, когда тот пытался залезть ему в правый карман.

— Так, любезный. Где тут едой отовариться? — строго спросил он пацана.

Тот прекратил вырываться и ответил вопросом на вопрос:

— А что мне будет?

— Леща получишь.

— Ну тогда сам и ищи. — крикнул пацан, только вот вырваться не сумел.

Банщик колол ценного языка долго, но со знанием дела, вдумчиво и въедливо, но без мордобоя и членовредительства. Правда пару лещей ему пришлось дать по давно не стриженной макушке. Затем речка признательных показаний потекла ровно и полноводно к логической дельте — «продукту непротивления двух сторон» или подписанию коммерческого контракта, как кому угодно называть некое соглашение между высокими договаривающимися сторонами. Они пошли куда-то в сторону от рынка. Не далеко в очередном глухом дворе была дверь, ведущая в полуподвальное помещение без окон. Там оказался склад продуктов. Здесь было все, мука, сахар, сгущёнка, тушёнка. Все ленд-лизовское с красивыми этикетками и надписями на английском и русском языках. Нет, конечно, всего было немного, но по наименованиям всё было в широком ассортименте. Чувствовалось, что подпольный магазин снабжался неплохо и из источников, полноводно бьющих в здании бывшего Смольного Института Благородных девиц, а по совместительству штаба революции и обороны Ленинграда. Но за десять червонцев он купил совсем не много. Как раз, чтобы забить до отказа свой вещмешок и не более, ну и пацану немного перепало, не только широкой водоплавающей рыбы. На показавшийся высоко в небе светящийся шар желтоватого цвета они внимания не обратили.

Вечером с Галей они устроили пир с настоящим чаем, сахаром, сухой колбасой и оладьями. Опять поболтали ни о чём и разошлись по кроватям. Девушка, конечно, задумчиво смотрела на него, как умеют только девушки, но Банщик не мог нормально флиртовать. Слишком тяжела была ещё рана, она кровоточила беззвучно и невидимыми каплями на душе, особенно после картины ада на кладбище острова Декабристов, и не было на свете той силы, которая бы помогла просто немного облегчить эту боль. Галя была для него скорее, как младшая сестренка и не более. Утром, одевшись в свежую форму, он пошел в Большой Дом на Литейном.

Большой Дом встретил его сегодня тишиной своих длинных коридоров и гробовой массивностью добротных дверей кабинетов. Дорога была уже знакомой, и он вскоре и вовремя стоял перед нужной дверью. Получив разрешение, вошёл. Шиндель встретил его радостно, как желанного гостя, предложил сесть. Затем не убирая улыбку с комичной физиономии порылся у себя на столе, достал папочку и вынув оттуда чистенький листочек бумаги с колонкой записей положил его перед собой. И началось.

Сначала это казалось весёлой беседой, так как лопоухая голова Шинделя никак не вязалась с серьезной и ответственной работой, выполняемой им., посыпались вопросы один страннее другого.

— Почему вы расстреляли потенциальных агентов на Гогланде?

— Каких агентов? — не понял банщик.