Балтийское небо

Взяв бумаги Лунина, он просмотрел их и сказал, что сейчас доложит заместителю начальника штаба. Он двинулся с бумагами к двери в соседнюю комнату, но в эту минуту вошел тот летчик, с которым Лунин встретился в трамвае. Лейтенант мгновенно остановился, выпрямился, козырнул и крикнул:

- Смирно!

Он начал было рапортовать:

- Товарищ комиссар...

Но тот прервал его, скучливо взмахнув рукой. "Комиссар дивизии, понял наконец Лунин. - Молодой!"

- Хорошо у вас тут, - сказал комиссар, глянув через открытое окно на георгины.

- Не знаю, - ответил лейтенант. - Я еще не осмотрелся, вчера вечером только прибыли. В Таллине цветов еще больше было.

- Кто здесь старший на рейде? - спросил комиссар.

- Заместитель начальника штаба.

- Начальник штаба.

- Заместитель...

- Он уже начальник штаба, - сказал комиссар твердо.

- А подполковник?-спросил лейтенант испуганно. Комиссар промолчал.

- Утонул?

Комиссар кивнул.

- Это проверено?

Комиссар кивнул еще раз.

Они долго молча стояли друг против друга. Потом лейтенант выпрямился и спросил совсем по-другому, вполне официально:

- Вы к начальнику штаба, товарищ комиссар?

- Нет, он мне сейчас не нужен, - сказал комиссар. - Я пойду посмотрю, как вы людей разместили. Почему у вас рота связи в таком виде?

- Да они в воде всё с себя поскидали. Но обмундирование для них уже получено.

- Когда же вы их оденете?

- А вот после ужина...

Уходя, комиссар протянул Лунину руку и представился совсем не по-военному:

- Уваров. Полковой комиссар.

Лунин назвал себя.

- Мы с вами еще увидимся, товарищ Лунин.

Когда комиссар дивизии вышел, лейтенант направился к начальнику штаба.

Вернувшись, он объявил, что Лунину приказано немедленно явиться в полк.

Однако оказалось, что всё-таки не совсем ясно, куда именно ему нужно ехать. Все три эскадрильи полка находились в разных местах: первая - на южном берегу, вторая - на северном, третья - в Кронштадте. Штаб полка находился вместе с первой эскадрильей на южном берегу. Лунин не понимал, что это за южный берег, но, видимо, это было место, до которого трудно добраться. Дежурный стал звонить в штаб, полка через множество посредствующих звеньев, вызывая солнце, луну и все семь планет. Это заняло минут сорок, и он всё кричал в трубку:

- Старший лейтенант Тарараксин? Кто говорит? Тарараксин?

Так впервые Лунин услышал эту фамилию. Наконец дозвонился. Командир полка майор Проскуряков приказал новоприбывшему летчику явиться во вторую эскадрилью, в распоряжение капитана Рассохина.

- Второй эскадрильей командует капитан Рассохин, - сказал лейтенант, делая ударение на слове "капитан" и смотря на майорские нашивки Лунина.

Он, очевидно, хотел обратить внимание Лунина на то, что Лунин, майор, оказался в подчинении у капитана. Он внимательно посмотрел Лунину в глаза, стараясь отгадать, какое впечатление произвело на него это известие. Но Лунин ничего не понял. Он ощущал себя человеком штатским, и ему казалось естественным, что на войне всякий кадровый военный должен быть выше его.

3.

Оказалось, что во вторую эскадрилью сейчас отправляется грузовая машина, и дежурный усадил Лунина рядом с шофёром. Лунин оглядывался по сторонам, стараясь понять, где они едут. Он понимал только, что они находятся к северу от города, между городом и финскими войсками, наступавшими с севера по Карельскому перешейку и остановленными на линии Сестрорецк - Белоостров. Понимал он также, что приближается к морю.

Они без конца ехали мимо опустевших дач с пылающими кустами георгинов у веранд. Иногда дачи пропадали и начинались картофельные поля, где женщины копали картошку. Лунин всё глядел вперед, всё ждал, что увидит море, но уже наступали сумерки, а моря всё не было. Так и не увидев моря, они въехали на аэродром.

Это был, конечно, не аэродром, а просто поляна в еловом лесу, на окраине пустого дачного поселка, приспособленная для взлета самолетов. Лунин, несмотря на сумерки, опытным взглядом сразу заметил все самолеты, стоявшие в разных местах по краям поляны под широкими лапами елей. Их было всего шесть - истребителей "И-16".

Шофёр показал Лунину тропинку к командному пункту Рассохина, и он пошел туда один, таща свой чемодан. Командный пункт помещался на краю аэродрома, в землянке, покрытой дерном, купол которой едва возвышался над землей. У входа стоял краснофлотец в металлическом круглом шлеме, с автоматом на животе. Он попросил Лунина подождать и нажал кнопку звонка.

Через минуту из землянки вышел крепкий, плотный человек очень маленького роста, в лётном комбинезоне, с непокрытой головой. "Вес пера", подумал Лунин. Лицо маленького человека было чем-то озабочено, и он оглядел Лунина не без досады.

- Старший лейтенант Кабанков, - представился он, однако, вполне вежливо. - Комиссар второй эскадрильи.

Лунин пожал ему руку и назвал себя.

- Вы к капитану? - спросил Кабанков.

- К капитану Рассохину, - сказал Лунин.

На маленьком твердом лице Кабанкова опять мелькнуло выражение досады. "Я, кажется, не во-время", - подумал Лунин.

- Вы из дивизии, товарищ майор? - спросил Кабанков, медля у входа.