Балтийцы идут на штурм

На станции Тосно Еремееву передали телеграмму. В ней сообщалось, что впереди нас в сторону Москвы движется неизвестный бронепоезд. Еремеев недоуменно пожал плечами:

- Непонятно. Из Петрограда никаких бронепоездов Военно-революционный комитет не отправлял. Откуда он мог взяться?

После короткого совещания на платформе решили дать депешу на ближайшую от нас Окуловку с требованием задержать неизвестный бронепоезд. Когда туда прибыли, там его не оказалось: железнодорожники не осмелились остановить бронированную крепость. Они лишь рассказали, что в ней - ударники, которые обстреливали красногвардейце

цев и матросов в боях под Гатчиной и Царским Селом. После того как красновцы капитулировали, бронепоезд, обойдя Петроград по ветке, вышел на Николаевскую дорогу.

Мы качали преследовать его. В Бологое прибыли, когда уже стемнело. И тут настичь противника не удалось. Он свернул на Полоцкую ветку. Видимо, направился к Западному фронту. В нашем штабе уже хотели махнуть на это дело рукой, но узнали, что солдаты с артиллерийских складов, расположенных вблизи станции Куженкино, разобрали рельсы и теперь бронепоезду некуда деваться.

- Придется нам несколько задержаться, - сказал командир нашего отряда, - просто обидно будет, если упустим.

Еремеев дал согласие на эту операцию. Бронеплощадки с морскими орудиями и матросский эшелон перевели на Полоцкую ветку. В кромешной темноте двинулись дальше. Когда, по нашим расчетам, неприятель должен был быть уже близко, состав остановился, моряки высыпали на землю. Вперед выслали разведку.

Вскоре бронепоезд был обнаружен, и оказалось, что команда его сбежала. Теперь он уже находился в наших руках. На нем было две пушки во вращающихся башнях и шестнадцать пулеметов, установленных по бортам. Внутри мы обнаружили. изрядный запас патронов и снарядов, несколько ящиков с гранатами-лимонками.

Матросам очень пришлись по душе трофейные гранаты. До этого они имели дело только с гранатами бутылочного типа, а теперь, увидев удобные, по руке, лимонки, набили ими карманы, а некоторые - даже вещевые мешки. Поначалу командование отряда не возражало против этого увлечения, пока не произошел трагический случай (это было уже в Москве).

Один из моряков нечаянно выдернул предохранительную чеку. Ему крикнули, чтобы он отбросил гранату в сторону, но он замешкался и был убит взрывом. После этого происшествия штаб отдал приказ сдать все лимонки.

Среди прочих трофеев матросы обнаружили изумительной красоты шашку в серебряных ножнах. Делавший ее мастер вырезал на конце эфеса голову коня. Ножны покрывала тонкая чеканка. Долго любовались мы этим оружием. Кто-то предложил подарить его командиру отряда. Тот сначала смущенно отнекивался, потом все же принял.

Захваченный бронепоезд укомплектовали личным составом и поставили впереди эшелонов. Вернувшись в Бологое, взяли курс на Москву. На этот раз ехали без приключений. Прибыли на Николаевский (ныне Ленинградский) вокзал глубокой ночью. Еще в пути узнали, что революция в Москве победила и власть перешла в руки Совета. Еремеев, несмотря на поздний час, отправился в Московский ревком, приказав нам ждать его в составах.

После его отъезда Железняков отпросился в город. Он был родом из Москвы, здесь жили его мать и родные. Он и меня уговорил пойти вместе с ним. Командир не возражал против этого, и мы отправились пешком в Марьину рощу. Анатолий уверял, что это совсем недалеко. На самом же деле мы потратили часа два, пока добрались до дома, где жила его семья.

Над Москвой только забрезжил рассвет, когда Анатолий громким стуком разбудил всех домочадцев. Радости родных не было предела. Нас усадили за стол, быстро вскипятили чайник. Все время, пока мы чаевничали, мать не сводила с Анатолия глаз, с жадным вниманием ловила каждое его слово. А младший братишка Железнякова и двое его племянников возились в углу, примеряя нашу боевую амуницию.

Пробыли мы у родных Железнякова совсем недолго, потому что время нашего "отпуска" уже истекло. Но и этот короткий визит произвел на меня большое впечатление. Приятно было посидеть в домашней обстановке, о которой мы уже стали забывать.

Когда вернулись на вокзал, командир предложил мне и Железнякову пойти вместе с ним на поиски подходящего помещения для нашего отряда. У Красных ворот наше внимание привлек длинный трехэтажный дом с широкими окнами. Оказалось, что это институт благородных девиц.

- А ведь здесь наверняка найдем излишек площади, - сказал Железняков. - Посмотрим?

Пошли в канцелярию. Узнав о цели нашего прихода, представительница дирекции встретила нас недоброжелательно. Но мы все же, осмотрев помещение, сказали, что займем пустующие комнаты первого этажа. Дама пробовала протестовать, но в конце концов сдалась.

Когда матросы нашего отряда услышали, в каком здании им придется жить, шуткам их не было конца. Они от души веселились, представляя себя в обществе дворянских дочек. Конец излишнему веселью положил решительный Берг. Он громогласно объявил: