Балтийцы вступают в бой

На другой день мы с Н. Г. Кузнецовым выехали на машине в Ораниенбаум. В районе Петергофа — Мартышкино нам повстречались жители со скарбом, воинские подразделения, направлявшиеся в Ленинград. Мы заговорили с бойцами, бредущими по шоссе, — «Кто? Откуда?» — Ответ был:\ «Выходим из окружения». Перебираясь через залив в Кронштадт, мы обратили внимание на усиленное движение буксиров и катеров на его рейдах. Поравнявшись с линейным кораблем «Октябрьская революция», стоявшим на Малом рейде, мы отметили, что он готов к открытию огня своим главным калибром. Я доложил Наркому, что и другой линейный корабль, «Марат», находящийся в торговом порту Ленинграда, также готов немедленно открыть огонь по вражеским войскам.

— Да, дело приняло серьезный оборот, — сказал Николай Герасимович, — раз дошло до использования двенадцатидюймовых орудий по пехоте…

Н. Г. Кузнецов приказал собрать командиров соединений, находившихся в Кронштадте. Нарком хотел лично заслушать их сообщения о состоянии соединений после прорыва из Таллина. Были вызваны В. П. Дрозд, Н. П. Египко, А. Е. Орел, М. И. Самохин, М. И. Москаленко, В. И. Иванов, И. Ф. Николаев, командиры штаба и политуправления. Не смог присутствовать на совещании начальник штаба флота, находившийся в то время с группой командиров в Койвисто, где проводил эвакуацию 50–го стрелкового корпуса, отступившего туда под давлением финских войск; нужно было вывезти в Ленинград более двух десятков тысяч бойцов. Каждый участник совещания, выступая, отмечал, что в ходе боев за Таллин, при прорыве кораблей морем в частях и соединениях сохранялось твердое управление, не допускавшее паники. В исключительно сложной обстановке военные моряки проявили мужество и волю при выполнении поставленной задачи. Вместе с тем мы не закрывали глаза и на промахи и ошибки, которых было немало, не преуменьшали в докладах Наркому значительных потерь боевых и транспортных кораблей, понесенных во время беспрецедентного, полного героизма и трагизма прорыва из Таллина в Кронштадт.

Нарком потребовал от командиров, руководителей политорганов, чтобы личному составу правдиво и глубоко разъяснялась сложная обстановка, складывавшаяся под Ленинградом; военные моряки должны знать, что флот совершил героический прорыв из Таллина для того, чтобы защищать город Ленина. Главнейшая задача флота — в самый короткий срок сконцентрировать все силы, всемерно помочь фронту удержать Ленинград во что бы то ни стало.

Мне запомнилась встреча Наркома с комендантом Ижорского укрепленного сектора генералом Г. Т. Григорьевым. Они знали друг друга еще по Дальнему Востоку. Григорий Тимофеевич обстоятельно доложил Народному комиссару о том, что его заботило в те недели — состояние оборонительных рубежей на подступах к «Красной Горке», созданных флотом задолго до подхода противника к территории Ленинградской области, формирование сухопутных частей из курсантов школы младших специалистов, установка дополнительных батарей на главных направлениях. Было доложено Наркому и о том, что превосходящие силы врага наступают в направлении Купля, Копоница,' Ильмово, Лучки, в связи с чем создалось угрожающее положение для частей 8–й армии, находящихся в районе Усть — Луги, — они могли быть отрезаны. Чтобы дать возможность нашим войскам отойти, морские пехотинцы семь раз переходили в контратаки в течение одной только ночи. Лишь после приказа командующего армией генерала

В. И. Щербакова они отошли на новые позиции. Генерал Г. Т. Григорьев с гордостью рассказывал Н. Г. Кузнецову о мужестве и храбрости морских пехотинцев, отмечал высокую эффективность ударов морской артиллерии. Затронул генерал и известную уже Наркому проблему: у людей не хватает личного оружия.

Нарком понимал и разделял заботы коменданта сектора. Николаю Герасимовичу было приятно, что морские пехотинцы 2–й бригады успешно наступали из Копорья на Подозванье. Он вместе с нами жалел, что по противнику, рвавшемуся к побережью Ко — порской губы на Березняки, приходится вести огонь из 12–дюймовых орудий «Красной Горки» и 18–й железнодорожной батареи, но соглашался, что это единственный способ удержать выделенный генералом В. И. Щербаковым, командующим войсками 8–й армии, флоту для обороны участок фронта от Керново до реки Воронка и далее по реке Коваши до Порожки, примерно 50 километров. Он одобрил то, что для оказания помощи войскам 8–й армии было сформировано полтора десятка батальонов морской пехоты, брошенных под Старый Петергоф и к деревням Семиногонт, Мишино; они понесли очень большие потери, но дело свое сделали.