Балтика (Собрание сочинений)

Поздней осенью 1787 года в Кронштадте формирование Средиземноморской эскадры, предназначенной для действий против турок в Архипелаге, было в самом разгаре. В успехе предприятия сомнений не было, опыт спиридовского похода 1769 года говорил сам за себя. Внушительной, по сравнению с Первой Архипелагской экспедицией, была и сама формируемая эскадра: пятнадцать линейных кораблей, шесть фрегатов да три бомбардирских судна решено было бросить на блокаду Дарданелл!

Подготовка к отправке велась тщательно. Корабельные корпуса обшивали для крепости медным листом, хватало пушек и ядер, вдоволь готовили и всяческих припасов.

Русский флот готовился повторить туркам Чесменское побоище и настроены моряки были серьезно:

– Пожгем флот магометов, а потом и сераль бомбами забросаем! Пора уж напомнить мамкам султана, как грохочут наши пушки! – говорили они промеж себя.

Но на все получалось не так, как того бы хотелось. Внезапно обнаружилось, что на флоте почти нет матросов. Вместо положенных штатом двадцати трех тысяч, их недоставало более десяти. Только прошлой осенью отправили три тысячи не самых плохих матросов в Архангельск на новостроящиеся корабли.

– Как так, вроде ни войны, ни мора у нас не было, куды ж мы матросов подевали? – ярился вице-президент Адмиралтейств-коллегии граф Иван Чернышев.

– Куды, куды, – чесали затылки адмиралы, таким непониманием смущенные. – Да кто ж нам, кавалерам, за обедами прибор меняет, кто в няньках при детках малых, кто, наконец, на дачах летних газон стрижет? Ведь куды не плюнь, везде матроз казенный!

– А совесть где? – не унимался Чернышев.

– А вы совесть нашу дворянскую не троньте! – отвечали флотовожди уже раздраженно. – Пошто зря кричите. Всегда так было. Не нами начиналось, не нами и кончится!

Но вице-президент Адмиралтейств-коллегии все решил посвоему:

– Выгребать на корабли буду всех подчистую!

И началось! По домам флагманским да капитанским вой и ор стоит – как так без матросов быть? Кто ж стряпать, стирать, за детьми ходить да убираться теперь станет! У подъездов начальственных дамы флотские толпами.

– Как же жить нам теперича несчастным! – кричали дамы с надрывом сердешным.

Начальство само было зло, а потому, выходя на крыльцо, потрясали начальники кулаками в небо:

– Чего орете зазря, когда у меня самого давеча последнего лакея на кораблик забрали. Каково ж нам, адмиралам да кавалерам, нынче по утрам самим одеваться!

Пристыженные жены расходились. Видать, и впрямь дело нешуточное, коль столь важные чины самолично теперь себе штаны застегивают!

А по улицам кронштадтским патрули вылавливали всех без разбора. Сам начальник Кронштадта генерал-интендант флота Петр Иванович Пущин, у которого давеча отобрали в комендоры последнего писаря, самолично отписывал корявым подчерком приказные бумаги, щедро брызгая вокруг себя чернилами.

Пётр Иванович Пущин

Злился:

– Пусть теперь умники бумажки мои читают, коль смогут! Будут знать, как писарей лишать!

Однако Чернышевские облавы дело свое сделали, и буквально в несколько недель Средиземноморская эскадра была укомплектована опытными командами. Бывшие няньки да садовники вновь вернулись к своему уже изрядно подзабытому моряцкому делу.

Тем временем вице-президент коллегии иностранной Александр Иванович Безбородко чинил обстоятельный опрос адмиралу Самуилу Грейгу, идущему в Средиземное море главнокомандующим.

– Кого почитаешь ты, Карлыч, из флагманов наших к своей экспедиции наиболее годными? – спрашивал Безбородко, чулки на ногах сползавшие подтягивая.

– Толковых много, – отвечал Грейг степенно. – Из стариков многоопытны Чичагов с Крузом, но эти под мое начало пойти не пожелают. Из других неплох Виллим Фондезин, хотя и осторожен излишне. Достойным почитаю и контр-адмирала Козлянинова Тимофея – этот всем хорошо, особенно отвагою. Для начальства над транспортами и десантами хочу просить Спиридова Алексея, сына нашего первейшего флагмана.

– Хорошо! Хорошо! – соглашался пухлогубый Безбородко. – За сих кандидатур я с государыней говорить буду!

Сам адмирал Грей герой Хиоса и Чесмы был настроен наирешительным образом. При первой же встрече с Екатериной Второй, он без долгих разговоров раскатал перед ней карту дарданельских проливов.

– Вот, матушка, – сказал он, – Полюбуйся! Желаю я по прибытии своем на море Медетеранское форсировать сей пролив злосчастный и, разбив батареи неприятельские, встать на шпринг подле дворца султанского, бомбардируя его беспощадным образом, покуда злодей пощады и мира у тебя не попросит!

Самуил Карлович Грейг

Екатерина была таким планом растрогана.

– С легким сердцем вверяю вам исполнение сего многотрудного подвига! – молвила она адмиралу, улыбаясь.

На грейговском проекте императрица размашисто начертала: «Быть по сему. Екатерина».

Стать главнокомандующим всеми воинскими силами в Средиземном море императрица предложила графу Алексею Орлову-Чесменскому, успешно исполнившему столь ответственную должность уже в прошлую войну. Но Орлов от предложенной должности наотрез отказался, сославшись на немочь.