Балтика (Собрание сочинений)

Дело в том, что капитаны трех передовых линкоров неправильно поняли один из сигналов флагмана и, отвернув в сторону больше, чем было велено, оказались вне общего строя. Теперь у их капитанов было два пути: сбавить ход, и приведясь к ветру, бежать с поля боя или же продолжать смело идти вперед, вступая в неравный бой с неприятелем, чтобы уже затем, если получится, втиснуться где-нибудь в линию. К чести всех капитанов, они выбрали второй путь.

Но общее положение оставалось сложным. Теперь впереди всего Балтийского флота шел 74-пушечный «Всеслав» под флагом контр-адмирала Тимофея Козлянинова. Командующий авангардом, неукоснительно соблюдая приказ Грейга, нес положенные бом-брамсели и лиселя. Увеличивая ход, Козлянинов стремился закрыть корпусом своего корабля «провал», образовавшийся из-за выхода передовой тройки, и выйти на траверз первого шведского линкора. Задачу свою контр-адмирал выполнил блестяще, но теперь в авангарде против дюжины шведских кораблей оказалось всего семь наших.

По шканцам «Ростислава» нервно расхаживал адмирал Грейг. Нет, главнокомандующего сейчас не особо волновало превосходство шведов над Козляниновым. В начальника авангарда адмирал верил. Хуже было иное. «Провал» трех передовых кораблей Балтийского флота предоставил Карлу Зюдерманландскому уникальный шанс взять противника в два огня. Один маневр – и шведский герцог наверняка вошел бы в историю как выдающийся флотоводец. Но таланта и решимости Карлу Зюдерманландскому в этот звездный миг так и не хватило. Страшно себе представить, что могло бы случиться, устремись шведы в образовавшуюся дыру в русской колонне. Но ничего не произошло. И тогда российский командующий, отвлекая на себя внимание противника, круто развернул «Ростислав» прямо на шведский флагман и тот, не приняв вызова, отвернул.

– Передайте по линии; всем держать свои места с тщанием! – распорядился Грейг, вытирая платком вспотевший лоб.

Сражение еще не началось, а сколько волнений позади!

В четверть пятого пополудни на обоих флагманских кораблях противников почти одновременно взвились сигналы: «Вступить в бой!» Тотчас с хриплым надрывом ударили 32-фунтовые орудия нижних деков, вторя им, зачастили легкие пушки верхних палуб. Грохот… Дым… Пламя…

– Посмотрим, у кого затылки крепче! – подбадривали себя дюжие комендоры, ловко орудуя правилами у своих пушек. – А ну наддай!

Так началось одно из самых кровопролитных сражений в истории отечественного флота, известное потомкам как Гогландское.

Позднее один из современников этого героического и достопамятного для российских моряков дня напишет: «…Свершилось, страшный знак битвы возгорел, взблистала, молния, расторглись воздушные полости и раздалися ужасные громы… Уже льющаяся кровь дала водам багряный вид… Со звуками ярых громов мешаются пронзительные вопли умирающих. Сколь ужасны битвы морские! Повсюду смерть длани свои распространяет: железо, огнь, брег, вода – все тут же представляет: воин погибает в бездне, едва она ему коснется… Путешественник не узрит его гроб… кости его на веки поглощены пучиною».

Спускаясь к шведской линии, российские корабли один за другим приводились к ветру и самостоятельно вступали в бой. Первыми сошлись в схватке авангарды, затем кордебаталии наконец разрядили друг в друга пушки и корабли арьергардов. Вскоре бой уже сделался всеобщим.

По прошествии времени историки подсчитают соотношение сил в той страшной схватке. Шведы имели двадцать три корабля, 1336 орудий и более 720 пудов металла, выбрасываемого лишь одним залпом. Российский флот имел соответственно 1220 пушек и 460 пудов выбрасываемого в залпе металла. Шведские историки, принимая во внимание исход Гогландского сражения, приводят несколько иные цифры: 1236 пушек у шведского флота и 1452 – у российского.

Из хроники сражения: «Оба флота между тем в пылу битвы и под завесой дыма тихо продолжали двигаться на юго-запад, а ядра, свистя, пронизывали воздух, прорывали всюду паруса у сражающихся, по временам ломали им рангоут и спутывали снасти. В нашей авангардии сыпали картечью – здесь Грейг надвигался неотступно и вместе с Козляниновым надеялся сломить передовую половину флота неприятельского… Таков был первый вид этого знаменитого сражения».

66-пушечный «Болеслав» капитана 1-го ранга Денисова и 74-пушечный «Иоанн Богослов» капитана 1-го ранга Вальронта вели огонь, ища возможность занять свое место в боевом строю.

Начавшаяся перестрелка сразу же стала жаркой. Дистанция между противниками была малой и обе стороны били друг в друга наверняка. Уже через каких-то полчаса после начала сражения получил сразу несколько ядер в борт «Иоанн Богослов». С треском разлетелись бортовые доски и в трюм хлынули потоки воды, а ядра все летели и летели. Пустили помпы, плотники наскоро латали пробоины, но вода все пребывала. Впрочем, капитан «Богослова» Степан Вальронт присутствия духа не терял:

– На то и баталия, чтоб борта дырявить!