Балтиморский блюз

Кроу забрал у нее пакеты с продуктами, сел на прилавок и притянул ее к себе. Тесс подняла к нему лицо, но передумала и опустила подбородок, так что поцелуй пришелся на лоб. Она пыталась набраться решимости, чтобы отразить следующие попытки, но в этот момент в магазин вошла Китти. Ее каблучки, словно кастаньеты, стучали по деревянному полу. Странно: Китти обычно перемещалась бесшумно, что бы ни было на ней надето.

— Простите, что помешала, — сказала она, помахивая листком бумаги. — Я просто хотела лично убедиться, что Тесс получит сообщение, которое поступило сегодня днем на офисный телефон. Звонил твой приятель-гребец, сказал, что ему нужно поговорить с тобой. Сказал, что хочет встретиться с тобой завтра рано утром на лодочной станции до того, как туда придут все остальные.

— Рано — это когда?

Китти изучала свои каракули:

— Пятнадцать минут шестого.

— Как это похоже на Рока. Ему нужно поговорить со мной, но он не может пожертвовать ни секундой утреннего света для своего заплыва. Он настолько рационален, что я не удивлюсь, если во время разговора со мной он будет делать приседания и отжимания.

Она взяла пакеты с продуктами и пошла к черной лестнице. Но не удержалась и оглянулась на Кроу. Он улыбался, словно знал, что вторая попытка будет удачной. Странная была неделя. И месяц странный.

Формально разница между подъемом в пять утра и в пятнадцать минут шестого составляет всего пятнадцать минут. Но для Тесс столь ранний подъем оказался проблемой, особенно если учесть, что она целую неделю не занималась греблей. Лежа в постели, она подумывала сделать вид, что не получала от Рока никакого сообщения. Но именно поэтому люди звонили в магазин. Они знали, что на Китти, в отличие от автоответчика Тесс, можно положиться.

Она прошла через магазин, осторожно заперла дверь. Переулок не вызывал у нее доверия, особенно в темноте. Через центр Тесс ехала в тишине — она еще не совсем проснулась, чтобы вынести радио или любые другие звуки.

Лодочная станция была погружена в темноту, машин на парковке не было. Велосипеда Рока тоже не было видно. Разумеется, он знал, что у нее есть ключ — копия украденного им. Она оставила сумку в машине, открыла дверь, бросила брелок в свободный шкафчик и растянулась на мате в небольшом зале между двумя раздевалками. Штанга с весом фунтов на сорок лежала рядом. Тесс бездумно подняла ее и начала качать руки. Штанга весила всего фунтов пятьдесят, слишком легко для нее. Где же те сто фунтов, до которых она собиралась дойти, где миля за семь минут? Что стало со всеми достижениями, которые она запланировала на осень? Все они уступили место работе, которая когда-то казалась ей элементарной — легче не придумаешь.

В мужской раздевалке послышались шаги, и Тесс подняла глаза, ожидая увидеть в дверном проеме крепкие икры Рока. Но вместо них она увидела нижнюю часть краболова с корзиной в затянутых в перчатки руках и в тяжелых черных ботинках на резиновой подошве. Решил не принимать душ и срезать путь через здание. Это было запрещено, но разве это ее дело? Она продолжала выжимать штангу, не обращая на него внимания, но вдруг посмотрела вверх и увидела кое-что странное. Лицо краболова закрывала лыжная маска.

— Слушайте, — начала было она, но краболов сунул руку в свою корзину и вытащил револьвер.

— Простите меня, — сказал он и прицелился.

Тесс швырнула в него штангу. Она метилась в голову, но попала в грудь, сбив его с ног. Он тяжело рухнул на пол, выронив оружие. Всего каких-то пятьдесят фунтов, но штанга свое дело сделала. Но когда Тесс побежала в раздевалку, он схватил ее за лодыжку и повалил на пол. Теперь он пытался доползти до пистолета, не выпуская ее ногу. Тесс двинула его свободной ногой, вскочила и помчалась вниз по винтовой лестнице в комнату, где хранились лодки.

Там было темно, и она надеялась только на то, что он не знает, где находятся выключатели, которые были спрятаны за дверью крошечного чулана у подножия лестницы. Если он начнет их искать, она успеет выбежать наружу через двери дока. Она услышала, как грохочут металлические ступени за ее спиной. Боясь выпрямиться, она ползком пересекла комнату и нырнула под ряды висящих лодок. О скажи, видишь ль ты… И почему у нее в голове крутится «Усеянное звездами знамя»?

Бетонный пол холодил ее ладони и колени. В свете нового дня… Ну конечно, ее тоже беспокоил свет нового дня. Обнаружив логическую связь, она даже улыбнулась. Скоро бледное утреннее солнце проникнет в овальные окошки на дверях дока. Но если их поднимать, в таком освещении она будет отличной мишенью.

Она вспомнила схему лодочной станции. До дверей, ведущих в док, оставалось около шестидесяти футов. Всего дверей было три — по одной в конце каждого длинного узкого прохода. Выстрелом может повредить какую-нибудь красавицу лодку Балтиморского лодочного клуба. Как это ни глупо, она не хотела, чтобы этот долг висел над ней вечность.