Бальзак

Внешний облик писателя был далёк от расхожих представлений о том, как должен выглядеть обитатель Парнаса. Он был коренаст, тучен, щербат, неопрятен и неловок. Возможно, ради того, чтобы компенсировать эти свои особенности, он пытался одеваться как денди, невзирая на большие долги, заказывал костюмы у модных парижских портных, непрестанно менял перчатки, жилеты, трости (одна из которых, с набалдашником, инкрустированным бирюзой, хранится в парижском доме-музее Бальзака в квартале Пасси), приобретал дорогие экипажи. Но все эти потуги выглядеть светским человеком вызывали у окружающих только смех, писателя воспринимали кем-то вроде «мещанина во дворянстве». Подобное несоответствие реальной внешности большого художника вероятным ожиданиям его ценителей наблюдали современники у нашего Афанасия Фета, особенно в зрелую пору его жизни: вдохновенный лирический поэт в облике заурядного помещика с окладистой бородой («солдат, коннозаводчик, поэт и переводчик» — как он сам себя аттестовал).

Между тем всё это щегольство Бальзака можно считать маскарадом, а настоящим, привычным его облачением был простой домашний халат, похожий на монашеский балахон, в котором он просиживал долгие часы за письменным столом. Не случайно памятник Бальзаку в Париже, созданный Роденом, показывает писателя не в «цивильном» костюме, а именно в таком халате.

Словом, не будет преувеличением сказать, что этот человек вёл двойное существование — зоркого и беспристрастного описателя своего времени и при этом хотя и довольно колоритного, но всё же вполне типичного его героя. И как знать, не проживи Бальзак вместе с жизнью творца эту свою вторую жизнь неудачливого честолюбца, смог бы он создать столь яркие и убедительные образы успешных карьеристов, хитроумных банкиров, предпринимателей-банкротов, светских щеголей, скаредных ростовщиков, крестьян-скопидомов?..

Здесь возможно и другое предположение. Добейся Бальзак большого успеха в коммерции или в политике, сделай он блестящую светскую карьеру, хватило ли бы у него воли долгими часами сидеть над рукописями? И созрел бы его грандиозный замысел? Навряд ли. Вполне вероятно, в подобном случае дарование Бальзака-романиста так и не раскрылось бы. Кто, не считая исследователей старинных дворянских родов России, знал бы сейчас о богатом, образованном и красивом московском барине, настоящем «светском льве» А. В. Сухово-Кобылине, если бы он случайно не попал на полицейско-судейский крючок, не находился бы в течение семи лет под следствием, не был бы дважды арестован по ложному обвинению в убийстве и едва не угодил на каторгу? Именно благодаря этим его мытарствам наша словесность получила гениального драматурга, чья бессмертная трилогия была начата, когда он сидел в тюрьме и решил от скуки и для отвлечения от тревог написать комедию. И комедия эта, а позднее и две другие пьесы, которые уже вернее будет назвать трагифарсами, стяжали ему всероссийскую славу. Не узнай он на собственном опыте, как именно орудуют вымогатели в служебных мундирах, вряд ли он мог бы оставить нам такое достоверное и впечатляющее свидетельство о нравах блюстителей закона.

Бальзак же и в своём истинном предназначении, на писательском поприще, где он чувствовал себя вполне уверенно, задуманного как будто не совершил. Дело не только в том, что «Человеческая комедия» не была закончена, да и вряд ли исполнение его замысла было по силам одному человеку, даже такому, как он, дерзкому мечтателю и упорному подвижнику. Ясно осознававший значение своего беспримерного труда, Бальзак, как это, увы, нередко случается с гениями, при жизни не завоевал ни должного признания публики, ни достойного коммерческого успеха. Шумная популярность, большие тиражи, успешные театральные постановки и крупные гонорары некоторых его собратьев по перу, конкурентов на литературном рынке, не могли его не удручать. Не то чтобы он завидовал счастливчикам, скорее, было уязвлено его чувство справедливости. Особенно раздражал его самый удачливый из соперников в борьбе за читателя и зрителя — Александр Дюма старший — автор, по его мнению, легковесный, трюкач, да и как человек ему крайне неприятный. Между тем эти два столь разных художника слова как личности имели немало общих черт. Тот и другой были большими охотниками до прекрасного пола, хлебосолами, увлекательными собеседниками, франтами и мотами. Оба сорили деньгами, наделали множество долгов и спасались от кредиторов. В зрелом возрасте оба отличались нездоровой тучностью.