Бальзак

Через эту фигуру выявляется глубокий историзм творчества Бальзака. Это не костюмная история, а настоящая, та, движение которой предопределяет людские судьбы. Если бы не было Революции, Империи и Реставрации, история Гранде не состоялась бы. Его замысел — разбогатеть и устроить своей дочери престижное замужество — без этого не мог бы возникнуть. Исполнение такого замысла возможно только в мобильном обществе, где перемена социального статуса допустима в широких пределах, где можно мечтать о чём угодно. Для того чтобы бочар из Сомюра мог выдать свою дочь за какого-нибудь господина де***, отрубили голову королю и потрясли всю Европу. Гранде в гораздо большей степени, чем может себе представить этот практичный мужчина, которого не интересуют и не задевают абстрактные идеи, порождение своего времени. В известном смысле этот образ позволяет понять пристрастие французов к своей Революции, которое сохранится у буржуа времён Республики. Он принадлежит к тому классу, который от Революции выиграл.

Впрочем, не только персонажи Бальзака, но и сам его роман был бы немыслим, не случись Революции. За какую-то четверть века общественное положение, собственность, чины, состояния французов существенно изменились, породив новые интересы, новые страсти и типы поведения. Перед Бальзаком предстала сама история, мир, который надо было описать. Если до него этого никто не сделал, то потому, что такого мира раньше не существовало.

Вслед за «Евгенией Гранде» в том же году был написан «Прославленный Годисар» — забавный портрет коммивояжёра на фоне городка Вувре, а годом раньше, во время пребывания вместе с Делектой в Шантийи, — «Турский священник». «Покинутая женщина», «Послание» и «Гренадёрша» пополнили два тома «Сцен провинциальной жизни», вышедшие из печати в 1833 году. Обе серии — провинциальная и столичная — должны были стать частями единого цикла «Этюды нравов XIX века», на который Бальзак подписал договор.

Его писательская жизнь в ту пору вошла в ритм, который сохранился до самого конца. Подгоняемый хронической нехваткой денег, он спешил от одного контракта или заказа к другому Но теперь он уже знал, что эта непрерывная работа ведёт его к созданию чего-то большого, части которого представлялись ему всё более отчётливо. Конечно, критика его не жаловала. Умные головы находили его стиль напыщенным, претенциозным, тяжеловесным, местами неуклюжим. Подобные упрёки иной раз ему адресуют и в наши дни. Но публика читала его с увлечением, многие взахлёб. О восторге читателей свидетельствуют их письма автору, многие из них — от женщин, которых восхищала точность его наблюдений и суждений об их психологии, чувствах, о браке, о любви.

Он с наслаждением вдыхал фимиам, который они ему курили, и отвечал им со всевозможной учтивостью. Но при этом не спешил завязывать со своими корреспондентками личные знакомства из опасения встретить какую-нибудь сумасбродку или вздорную особу, — как, на беду свою, он познакомился с госпожой де Кастри.

28 февраля 1832 года он получил письмо от одной своей почитательницы из Одессы, что само по себе польстило его самолюбию: стало быть, его знают уже на северном побережье Чёрного моря! Корреспондентка, выразившая ему знаки истинного почитания, подписалась романтически: Иностранка. Это письмо остановило его внимание…

1834 год тоже был у него урожайным, причём на сочинения разного рода. В «Серафите» он пошёл на поводу у своего демона философии и спиритуализма. Бальзак был убеждён, что его творчество должно затронуть всё, создаваемая им картина всё в себя вобрать, отразив самую приземлённую действительность, но и проникнув в мир невидимого. Существо, именем которого названа книга, — двойственной природы, андрогин, полумужчина, полуженщина. В мужском обличье (Серафитус) оно очаровывает юную дочь пастора Минну, тогда как в женском воплощении увлекает возлюбленного Минны Вильфрида. Но Серафитус-Серафита, утолив зов плоти, оттолкнёт обоих. Он соблазняет людей ради того, чтобы они поняли ограниченность земной жизни, собственное несовершенство и устремились к миру потустороннему.

Место действия — Норвегия. Кругом снег и ели. Читатели не были в восторге от этого опуса романиста. Спиритуализм Бальзака обернулся смутным, маловыразительным символизмом. Сам же автор был убеждён, что это самая важная из его книг. По крайней мере. В этом он уверял Еву Ганскую, которой посвятил «Серафиту». Но не будем забегать вперёд…