Бальзак без маски

Приезд «чужака» в провинциальный город всегда событие. Иногда это разорившийся племянник («Евгения Гранде»), иногда парижский журналист (Этьен Лусто из «Музы департамента»), известный врач (Бианшон) или знаменитый адвокат (Дерош и Дервиль — эти бальзаковские предтечи комиссара Мегрэ). Но чаще всего это коммивояжер.

Благодаря такому человеку, как Годиссар, в привычное течение жизни врывается новизна. Даже магазины превращаются в магазины новинок, заваленные проспектами, каталогами и образцами, которые должны внушить провинциалу, как безнадежно он отстал от столичной жизни. Годиссар быстро становится незаменимым, идет ли речь об оформлении страховки или выгодном помещении капитала, о покупках в Париже или подписке на газеты. В начале своей карьеры он специализируется на «шляпах и платье из Парижа», но уже очень скоро начнет торговать акциями железнодорожных компаний.

Бальзаковская провинция живет под сильным влиянием Церкви. Подобно Церкви, провинция еще хранит дух иерархии. Наиболее влиятельные особы одновременно служат гарантами нравственности. Семейная жизнь почитается делом чести, а ради чести не жалко отказаться и от самых заманчивых удовольствий. В крайнем случае можно съездить в Париж и попытаться утолить свою жажду земного там.

В «Кюре из Тура» (1832), как и в «Старой деве» (1836–1837), ставка, вокруг которой кипят страсти, в сущности ничтожна. В первом из романов двое священников ссорятся из-за дома и библиотеки, во втором претенденты оспаривают друг у друга право на руку старой девы. И в том и в другом случае интересно прежде всего глубоко символичное значение описываемых коллизий.

Задолго до Жоржа Дюмезиля и Клода Леви-Строса Бальзак охотно употреблял слово «миф», причем в том же самом значении, какое в него вкладывают современные этнографы. Миф для Бальзака — это полная скрытого смысла история, в концентрированном виде отражающая состояние мира. Меняется история, меняется и миф, а вместе с ним и весь миропорядок. Изменения затрагивают самые глубины жизни. Правильно выбранный миф становится ключом, отпирающим дверь в социальное, юридическое и нравственное бытие общества.

Аббат Франсуа Биротто под проливным дождем возвращается домой, к своей квартирной хозяйке мадемуазель Тамар. В туфлях его хлюпает вода, и он с «домовитым вожделением» мечтает о миге, когда очутится в теплой библиотеке, завещанной ему каноником Шапелу. Служанка подозрительно долго не отпирает ему дверь, заставляя его мокнуть под водосточной трубой, а попав наконец в дом, он не находит под рукой ни своего любимого подсвечника, ни кочерги, ни домашних туфель. Да и свет в доме не горит… Он чувствует, как его охватывает ощущение надвигающейся бездны. Дом, в котором он до этого проклятого вечера блаженствовал и наслаждался жизнью, как истинный буржуа, в одночасье превратился в ад.

Утром за завтраком аббат Биротто поинтересовался, не нарушило ли его позднее возвращение покоя хозяйки? «Вот именно! Мадемуазель Гамар только заснула, когда вы ее разбудили, и потом не могла сомкнуть глаз всю ночь!»

Биротто, унаследовавший от каноника Шапелу и квартиру, и мебель, и библиотеку, считал себя полновластным хозяином дома. Он ходил в гости, наносил визиты, и грач в вист и ни разу не подумал о том, чтобы пригласить с собой Софи Гамар, которая считала, что вполне этого заслуживает. На самом деле в глазах света она оставалась «выскочкой», потому что ее отец, мелкий лесоторговец из Тура, был просто разбогатевшим крестьянином, выгодно купившим в годы террора этот прекрасный дом.

Против аббата Биротто плетет интригу аббат Трубер, властный человек, который «ступает торжественным шагом и сурово оглядывает всех исподлобья». Одним своим видом он внушает людям уважение.

Каноником назначают аббата Пуареля, а аббат Биротто простодушно подписывает свою «отставку». После чего аббат Трубер моментально вселяется в его квартиру. Биротто остался «без крыши над головой, без денег и имущества».

Эта история, при всей своей занимательности, немного потерялась на фоне событий 1826 года, когда кругом обсуждали болезнь и смерть Наполеона, спасение Людовика XVII, похищенного из тюрьмы Тампль чуть ли не в выдолбленном изнутри бревне, и, разумеется, бесчисленные жертвы Революции…

Тем не менее воцарение Иасента Трубера у мадемуазель Гамар имело глубокий скрытый смысл. Он не собирался останавливаться на достигнутом. В 1827 году он уже стал монсеньором Иасентом, епископом Труа. Его образ послужил прославлению «Конгрегации», доказательством того, что Власть и Церковь далеко не всегда существуют независимо друг от друга.

Трубер, выживший из дома Биротто, показал, словно через увеличительное стекло, как Церковь после десяти лет атеизма и двадцати лет конкордата снова обретает во Франции власть.

Действие романа «Старая дева» разворачивается в Алансоне в 1816 году. Мифологическим задним планом служат на сей раз не взаимоотношения Церкви и государства, а идеологический спор между монархистами, либералами и республиканцами.