Бальзаковские женщины. Возраст любви

«Я люблю тебя! Ты мне нужен больше, чем воздух птице, чем вода рыбе, чем солнце земле, чем тело душе. Повторяя простые слова: „Милый, я люблю, я обожаю тебя“, я хотела бы чаровать твой слух, как чарует его весенняя песня пташки, я просила бы тебя прижать к сердцу свою милую и совершить вместе с ней чудесную прогулку; мне хотелось бы уверить тебя, что наступят погожие летние дни; но в этой радости мне отказано, боюсь, что мое письмо может навлечь на моего дорогого, моего любимого неприятности, вызвать дурные толки, и все удовольствие будет этим испорчено. Ты даешь мне так много, но твоя милая способна это почувствовать и оценить, как никто другой. О, почему не дано мне принять множество обличий, чтобы и самой давать тебе все, что я хотела бы, и так, как я хотела бы! Но, милый друг, если мое тело, моя душа, все мое существо, которое украсила ныне самая возвышенная любовь, дарует тебе радость, я бесконечно счастлива, ибо всецело принадлежу тебе!»

Если в начале их связи она держала себя по-матерински нежно и чуть насмешливо, то теперь, четыре года спустя, она страстно привязалась к молодому человеку, чей незаурядный талант она почувствовала одной из первых. Она очень страдала, видя, как ее любимый убивает все свое время на какие-то жалкие поделки, которые ему заказывал Орас Рессон, литературный посредник, ловко эксплуатировавший этот неиссякаемый источник вдохновения.

* * *

Практически каждый день Бальзак отправлялся либо в кафе «Вольтер», либо в кафе «Минерва», возле «Комеди-Франсез», где встречался со своими приятелями. Пройдоха Рессон, умевший гораздо лучше, чем Бальзак, соблазнять книготорговцев, предлагал ему работу над всевозможными «кодексами». В ту пору жанр этот был в моде, и всевозможных «кодексов», этого развлекательного мещанского чтива, выходило множество, например, «Кодекс коммивояжера», «Любовный кодекс», «Кодекс честных людей, или Искусство не оставаться в дураках», «Супружеский кодекс» и т. д.

Бальзак, умевший работать как никто другой, был способен написать книжку за несколько ночей. Эти самые «кодексы» Бальзак десятками создавал параллельно романам, повестям и рассказам. Преследуя задачу, например, предостеречь читателей от опасности быть ограбленными, Бальзак давал в «кодексе» ряд зарисовок людей самых различных социальных положений: здесь и мелкий карманный воришка, и громила-взломщик, и великосветская дама, и нотариус и т. д. Все они одержимы одним стремлением — присвоить чужое имущество, чужие деньги, чужое состояние.

Жизнь представлялась Бальзаком как «непрерывная борьба», но если карманных воришек и громил-взломщиков он в какой-то степени оправдывал (они сами принадлежали к тем, «кто голоден»), то великосветских бездельников, а также нотариусов, нагло «обделывающих свои собственные делишки, управляя чужими», и адвокатов, использующих незнание законов своими клиентами, — никогда. При этом они могли оказаться не менее опасными для «честных людей», чем профессиональные воры.

Много приходилось Бальзаку писать и всевозможных очерков, то есть мгновенных откликов на происходившие события, кратких, «моментальных» зарисовок с натуры.

Вот как А. Моруа характеризует эту его деятельность: