Бальзаковские женщины. Возраст любви

— Даю вам слово честного человека, что я сделаю ее счастливой. Я смогу предложить ей жребий, достойный ее самой и семейства ее. Мадам Пермон! Отвечайте мне с такой же откровенностью, с какой говорю я! Отвечайте: да или нет?

Сделанное над собой усилие совсем опустошило Жюно. Он боялся получить отказ и почти желал уже, чтобы ему подольше не отвечали.

— Любезный генерал! — последовало в ответ. — В ответе моем увидите вы всю откровенность, какой требуете, потому что, вам известно, она составляет мой характер. Признаюсь, что за несколько минут до вашего приезда я говорила Альберу: вы тот человек, которого больше всех хотела бы я назвать своим зятем. Но Лулу еще очень молода, у нее нет имения, а приданое слишком бедно. Подумайте еще дней восемь или десять…

— Я не буду ждать и одних суток! — воскликнул Жюно, и вопрос был решен. Только после этого он решился заговорить с самой Лореттой.

Первыми словами Жюно были:

— Сударыня! Я настолько счастлив, что получил согласие вашей маменьки и вашего брата на мою просьбу: я просил у них вашей руки. Но все это исчезнет само собой, если теперь вы не объявите здесь, при мне, что вы подтверждаете их согласие на мою просьбу.

Шестнадцатилетняя Лулу смутилась и, не зная, что ответить и как себя вести в подобных обстоятельствах, убежала в комнату брата. Альбер бросился за ней. Через некоторое время он вернулся и объявил, что сестра согласна. Но что думает по этому поводу Первый консул? Согласен ли он?

— Я обойдусь без него! — заявил Жюно самым решительным тоном. — Я уже не ребенок. В важнейшем деле жизни я должен советоваться только с самим собой и не слушаться мелких, чуждых мне страстей.

Однако поразмыслив, Жюно все же счел правильным срочно поехать в Тюильри к Первому консулу. Дюрок, видя взволнованность Жюно и поняв, что речь идет о чем-то очень важном, провел его к Бонапарту.

Первая реакция Бонапарта на заявление Жюно была негативной:

— Но это невозможно! Жениться на Лулу? Но сколько ей лет? Жюно, ты заключаешь невыгодный союз.

Затем, несколько поостыв, Бонапарт смягчился и объявил, что дарит Жюно крупные суммы денег на приданое и на свадебные подарки.

Пожелав Жюно семейного счастья, Наполеон, смеясь, заключил:

— Будь счастлив! У тебя будет ужасная теща!

У него были все основания для этого заключения.

* * *

Венчание Лоры Пермон и Андоша Жюно состоялась 30 октября 1800 года в полночь в церкви Сен-Луи д’Антэн рядом с домом Пермонов.

Казалось бы, полночь — достаточно странное время для венчания. Но на этом настоял сам Наполеон, который потребовал, если уж молодожены непременно хотят венчаться в церкви, чтобы все происходило ночью. Он считал, что невозможно, чтобы человек, пользующийся благосклонностью Первого консула, мог быть замечен за отправлением религиозного обряда среди бела дня.

Сам Жюно, будучи по натуре республиканцем, также хотел заключить брак по новым правилам. У него был друг, месье Дюкенуа, мэр Девятого округа Парижа. Он был готов в любое время надеть свою трехцветную ленту и расписать молодоженов. Ни о какой церкви не могло быть и речи. Но решительно встала в позу мадам Пермон: только венчание и только в церкви!

Жюно пришлось уступить, но утром 30 октября он все же направился с Лорой в мэрию. Жениха в качестве свидетелей сопровождали два его адъютанта — Лаллеман и Бардэн. Свидетелями со стороны невесты были Вилльманзи и Лекьен де Буа-Кресси — старые друзья отца. Месье Брюнетье — опекун Лоры — стал ее посаженным отцом.

В полночь в церкви были только самые близкие: родители, братья с женами и сестры с мужьями.

На следующий день к Жюно в гости пришли его боевые друзья: Ланн, Дюрок, Бессьер, Рапп, Белльяр, Бертье, Лавалетт, Эжен Богарнэ. Жюно познакомил их со своей избранницей, сожалея лишь о том, что его лучшего друга Мармона нет с ними. Мармон, находившийся в это время в Италии, прислал Жюно письменное поздравление.

12 ноября дом молодоженов посетил Первый консул. Интересным, с точки зрения характеристики отношения Наполеона к людям вообще и к женщинам в частности, представляется следующий факт. Едва поздравив Лору, он якобы заявил ей назидательным тоном:

— Запомните. Вы должны все видеть, все слышать и обо всем сразу же забывать. Прикажите вписать эти слова в ваш герб!

Счастливому супругу же Наполеон шутливо заметил:

— Знаешь, мой бедный Жюно, что твоя женитьба была в большой опасности? Да, я думаю, что, если бы этим мошенникам удалось убить меня, они вряд ли занялись бы твоею свадьбой и твоим приданым.

Первый консул действительно сделал своему другу подарок в 100 000 франков, а невесте подарил обстановку стоимостью в 40 000 франков.

Со стороны Пермонов брат Альбер дал в приданое из своих денег 60 000 франков, а старик де Буа-Кресси, уже давно и безнадежно мечтавший жениться на мадам Пермон, — 50 000 франков.

* * *