Бальзам Авиценны

Выждав больше двух месяцев, чтобы все немного забылось, Титто потихоньку начал «рыть землю», но осторожно, чтобы самому не оказаться на кладбище рядом с Джиной. Еще три месяца спустя он узнал о некоем Маттео, умевшем отправлять людей на тот свет ударом по шее. Этот Маттео и его брат, прозванный Фазаном, входили в другую «семью», но в нее же входил и один из приятелей детских лет, с полуслова понимавший Титто; он рассказал, что на Джину указал лейтенант «семьи» по имени Коста. Маттео и Фазан выкрали ее и привезли к нему. Через день он вновь вызвал их и заявил что клиент остался недоволен и девчонку нужно убрать чтобы не болтала лишнего.

Итак, три кандидата на заупокойную мессу определились. Но куда и к кому Коста возил Джину? Это можно было узнать только у самого лейтенанта. Титто добыл ружье с длинным стволом, забрался в глухое место и испытал его, всыпав в ствол лишнюю мерку пороха. Он боялся, что ствол разорвет при выстреле, но этого не произошло, зато пуля улетела на полсотни шагов дальше обычного.

Через неделю он подкараулил Маттео, устроив засаду на чердаке дома напротив. Когда тот вышел из своих дверей, то получил пулю в сердце, а Титто сделал на ложе ружья первую зарубку.

Фазана он убил в день похорон Маттео, когда тело выносили из церкви. Титто залег на крыше соседнего здания и выстрелил ему в спину. Правда, здесь все получилось не очень удачно и едва удалось унести ноги, но на ложе ружья появилась вторая зарубка.

Предал его все тот же приятель детских лет, который рассказал о братьях и лейтенанте. Случайно увидев ружье, он все понял, и теперь охота началась за самим Титто: ему пришлось покинуть Неаполь, но планы мести сын лодочника из головы не выбросил. Предателю тоже не повезло – его заставили развязать язык и удавили гарротой. Два года Титто провел в горах, выжидая удобного момента, пока не удалось встретиться с Костой: лейтенанта он захватил прямо дома, спустившись с крыши по веревке. Тот клялся и божился, что человек, обесчестивший сестру Титто, уже умер, и даже назвал его имя.

– Господь накажет тебя, если ты солгал, – сказал сын лодочника и выстрелил стоявшему перед ним на коленях Косте прямо в лоб.

Каморра озверела от ярости, и Титто спас только счастливый случай: приезжий офицер искал слугу-телохранителя, и знакомые, помогавшие Титто скрываться в горах, свели его с Мирадором. Тот обещал хорошо заплатить и вывезти за пределы Италии. Так неаполитанец оказался в компании Фиша, Рико и слепого старика…

Частенько Титто мысленно возвращался к давним событиям и задавал себе вопрос: солгал или нет перед смертью лейтенант Коста? Человек, которого он назвал, действительно существовал и почил в бозе через полтора года после смерти Джины, но где доказательства, что Коста не обманул, спасая более значимое лицо? Вдруг душа несчастной сестры мается на небесах, не получив полного отмщения, но никак не может сообщить брату об этом? У Титто нет права умереть, пока не совершена до конца священная месть – значит, умрет тот, кто может навести каморру на его след!..

Когда до дома над обрывом остался десяток шагов, Титто уже совсем успокоился и решил ничего не говорить Мирадору о неожиданной встрече с незнакомцем в широкополой шляпе: все равно тот сегодня ночью исчезнет.

Едва успев открыть дверь, неаполитанец увидел приплясывающего от нетерпения Эммануэля. Лицо толстяка было потным и бледным, глаза почти спрятались в щелочках набухших век.

– Где тебя носит? – обрушился он на Титто, но тут же осекся под тяжелым взглядом неаполитанца и уже мягче продолжил: – Мог бы и поскорее. Давай судки и беги по этому адресу!

Он выхватил из рук итальянца судки, сунул ему записку и золотую монету.

– Что это? – Титто повертел записку. – Я плохо читаю даже по-итальянски, синьор, а тут?..

– А, дьявол тебя раздери! – в сердцах сплюнул Фиш. Этот умник Мирадор, которому вечно все не так, написал записку на французском. Естественно, это животное ничего не понимает. – Беги скорее за доктором. Дай ему золотой и пусть немедленно будет здесь: старику плохо!

Он повторил адрес, закрыл за неаполитанцем дверь, подхватил судки и медленно начал подниматься по лестнице. Честно говоря, ему уже давно хотелось вновь очутиться в прокуренной комнате нотариальной конторы в предместье Парижа. Там все такое родное и знакомое, а тут чужая страна, чужие люди вокруг и сам сидишь, как на пороховой бочке с зажженным фитилем. Увеселительной прогулки не получилось! Надо признать это прямо и бесповоротно. Когда Мирадор предложил подготовить и совершить похищение племянницы богатого итальянского маркиза и присовокупил, что этого хочет сам глава «Перламутровых рыб» – особа крайне таинственная, но несомненно могущественная, первой реакцией Эммануэля было восклицание:

– Да он с ума сошел!