Бальзамировщик: Жизнь одного маньяка

— Затем они высушивали тело, засыпая его натроном — натуральной содой. По тому же принципу засаливают ветчину. — Это он добавил одновременно шутливым и смущенным тоном. — Затем обматывали тело полосами ткани.

— Те самые знаменитые мумии!

— Да. Но в наши дни у танатопрактиков меньше амбиций. Они не пытаются сохранить тело навечно. Им достаточно всего нескольких дней, которые отделяют усопших от погребения или сожжения. Но это позволяет близким усопшего в последний раз увидеть любимое существо и не сохранить при этом в памяти тягостного впечатления, не говоря уже о тех случаях, когда его вообще нельзя узнать! Вы знаете, это ужасное ощущение — вдруг оказаться перед каким-то чужаком, отталкивающим монстром, вообще непохожим на человека… И даже когда можно узнать… — Его голос стал тихим, почти неслышным. — Если бы вы видели то ужасное страдание, которое отражается на лицах в предсмертные минуты! На всех лицах! Словно они преодолевают миллион световых лет в одну секунду… Или… помните этот фильм Кокто^[33] — об актере, прошедшем сквозь зеркало? Он попал в атмосферу, в сто раз более тяжелую, чем наша…

Негромкий щелчок напомнил нам о существовании диктофона. Кассета закончилась. Я перевернул ее и вернулся к основной теме разговора:

— И как же поступают с покойниками сейчас?

— Есть множество методов. Некоторые, не слишком распространенные, основаны на замораживании сухим льдом. Вначале я тоже их применял. Бруски льда кладутся на живот, под шею, иногда в некоторые другие места.

— Для этого нужно поддерживать холод!

— Да, минус шестьдесят шесть! Кроме того, это хлопотно. Вы не можете дотронуться до тела или даже незаметно подложить под него коврик: все моментально приклеивается!

Я уже собирался спросить, каким чудом трупы сохраняются при подобном обращении, когда в соседней комнате зазвонил телефон. Мсье Леонар извинился и вышел.

Ожидая его возвращения, я рассеянно скользил взглядом по названиям на корешках книг, стоявших в небольшом книжном шкафу из красного дерева. «Надгробные речи» Боссюэ и «Замогильные записки» Шатобриана были здесь вполне уместны, но «Сатирикон» Петрония, «Божественная комедия» Данте в трех томах, «Песни Мальдорора» Лотреамона, «Пища земная» Андре Жида, «Нотр-Дам-де-Флер» Жана Женэ или «Забота о себе» Мишеля Фуко показались мне довольно неожиданными.^[34] Книги явно были прочитаны не раз, некоторые даже довольно потрепанны, особенно первый том «Божественной комедии», который я решился снять с полки и пролистать. Бальзамировщик был культурным, по крайней мере читающим, человеком, причем с довольно широким кругом литературных интересов. А также любителем фотографии: две полки были заняты фотоальбомами и большими конвертами, на которых были написаны даты и названия мест (Ла-Боль, август 1976; Бангкок, 1994, и т. д.).

— Произошло убийство в районе Шабли, — объяснил мсье Леонар почти бесстрастным тоном, возвращаясь в комнату с телефонной трубкой в руках. — Мне перезвонят через несколько минут.

Он со вздохом добавил, что танатопрактики — как врачи: их могут внезапно вызвать в любое время.

— Днем и ночью?

— Смерть не знает расписания! Обычно мне звонят утром или днем, но, бывает, приходится выезжать и среди ночи. Если, к примеру, случилась автокатастрофа.

Еще он рассказал, как однажды, в самом начале профессиональной деятельности, его тогдашний патрон разбудил его в четыре утра, чтобы ехать в Эрменонвильский лес, где разбился самолет.

— Никогда не видел такой мясорубки… Ни одного целого тела. Всюду клочья плоти — в траве, даже на ветках деревьев, как рождественские гирлянды… в радиусе пятисот метров. И самое ужасное, что я помню: оторванная кисть руки с обручальным кольцом, прямо передо мной, как белый цветок…

— Вы ведь начали работать совсем молодым? Как вам пришла идея заняться таким… необычным делом?

— Это поистине было волей случая. Потому что…

Внезапно он заколебался.

— На самом деле я не знаю. Может быть, это вообще невозможно — узнать изначальную, глубинную причину того или иного пристрастия, увлечения? Я ответил на предложение по объявлению… Оно как раз очень подходило к тому моменту — я был в глубокой депрессии…

Он издал легкий горловой смешок.

— Парадоксальным образом это меня спасло. Видеть трупы других… это успокаивает. Меньше начинаешь думать о своей скромной персоне. Я усердно учился. Мне даже повезло лично познакомиться с Жаком Мареттом, французским первооткрывателем танатопрактики; он же ввел и сам этот термин.

— Но все же, — прервал я, возвращаясь к своей цели, — не могли бы вы вкратце рассказать, в чем состоит рабочий процесс?

— Вкратце он состоит в том, что тело обрабатывается определенным веществом, которое способно предохранить его от разложения примерно на двадцать дней… в данный момент.

Кажется, его глаза блеснули. Я осторожно сказал:

— Вы мне все еще не рассказали, как именно вы действуете.

— Это очень просто. Мы…

Телефонный звонок заставил нас обоих подскочить.

— Алло… Здравствуйте еще раз. В Бейн? Хорошо. Что?