Бамбук в снегу (сборник)

Оправившись от шока, она рассудила, что и этот вес, и эта жизнь ее устраивают. Но не тут-то было. Не особо докучавшие ей в период замужества старые друзья стали позванивать, заезжать, приглашать на семейные праздники. Анна иногда принимала приглашения, но в душе оставалась равнодушной ко всему, что происходило вокруг. Однажды, сидя на веранде чьей-то дачи, опустошая вазочку с вареньем из черной смородины, она услышала слово «волонтеры».

В ее мозгу это понятие ассоциировалось с чем-то военным – что-то типа народного ополчения – и еще с исторической фамилией Гарибальди.

Как оказалось, речь шла о поездке в Индию, в забытое цивилизацией поселение, где два года назад открылась школа, но до сих пор не было ни одного школьника. Требовались учителя-волонтеры.

Анна проснулась словно от внезапного толчка. Сердце сильно колотилось в груди. За окнами царила темнота, часы показывали половину четвертого. Спала ли она или все это время находилась в вязкой паутине своих воспоминаний? События ее прошлой жизни внезапно вырвались из-под того спуда, под которым Анна держала их последнее время. Постепенно ее пульс успокоился. Чувство нереальности и легкое головокружение исчезли. Скоро наступит новый день, принесет новые заботы. Она босиком пробежалась по полу, бросила горсть чайных листьев в чашку, залила кипятком из термоса. Ожидая, когда чай заварится, она смотрела в свое крошечное оконце на синий бархат чужого неба. На чем остановились ее воспоминания о прошлом? Да, верно, на истории с волонтерами. После рассказа о школе в Индии, о том, что ни один ребенок из заброшенной индийской деревушки не может ходить в школу, потому что до сих пор нет ни одного учителя, Анна долго думала. В конце концов в Дели полетели три женщины – Анна и две подруги. Изначально группа собиралась в большем составе, но потом посыпались извинения, оправдания, и в результате в душном аэропорту города Дели стояли три совершенно растерянные женщины. Ту поездку Анна не забудет, до сих пор слезы наворачиваются на глаза. Вот и сейчас закипели слезинки в уголках глаз. Она отпила глоток чая и посмотрела на свое отражение в оконном стекле. А с весом, тем самым, который она так быстро набрала, расстаться было несложно. Индия, треволнения, скудный рацион – килограммы таяли на глазах. И опять ведь ее выручил шоколад «Конфаэль». Она щедро делилась им с детьми – некоторые вообще впервые узнали вкус шоколада, и себе отламывала по маленькому кусочку, когда становилось совсем невмоготу.

Вернувшись, Анна вспомнила балетный экзерсис, затверженный еще с детства и заброшенный в годы замужества. Она пригласила частного преподавателя хореографии, чтобы вспомнить все, и теперь, как и раньше, каждое утро начинала с упражнений у станка. Где бы она ни находилась, во что бы то ни стало.

Если бы все проблемы так легко таяли, как лишний вес… Она вздохнула и снова забралась в постель. Китай… Просто не верится, что она здесь. Хотя почему бы и нет? После первой поездки в Индию она побывала там еще два раза, потом вместе с друзьями-единомышленниками объездила Россию, забираясь в дальние уголки, где в помощи нуждались дома ветеранов, детские дома, позабытые государством еще в прошлом веке.

Какой, однако, интересный человек, этот Чарли! – внезапно ее мысли приняли совсем иное направление – внешне он так похож на евразийца, но он китаец, китаец из Гонконга, урожденный шаньдунец. Кто-то сказал, что мужчины-китайцы после тридцати пяти лет похожи на плюшевых панд. Но это не про Чарли, точно. Крепкий, поджарый, наблюдательный, с мгновенной реакцией – в нем чувствовалось столько внутренней силы и спокойствия, что все время хотелось быть рядом. Это немного пугало. С тех пор как Анна осталась одна, она была совершенно равнодушна к мужчинам. В памяти всплыли некоторые эпизоды, покачались словно мыльные пузыри и лопнули. Она снова стала думать о Чарли. Он женат, богат, доволен своей жизнью. У него счастливый джосс. Через три месяца они разъедутся по домам, а дальше каждый отправится по своей колее. Она взглянула на часы – за размышлениями и охами да вздохами прошли почти три часа. В семь надо быть на завтраке, в половине восьмого начинаются занятия. «Ты лучше об уроках подумай, – укорила она себя, – возьми себя в руки. Тебя дети ждут».

Так и полетели дни. На уроках Анна рисовала простой иероглиф, рядом слово на английском, потом на русском. И дети заучивали вслух:

тунджи – comrade – товарищ

пэнъю – friend – друг,

Чжун-го – China – Китай

и так далее.

Два класса, в которых преподавала Анна, буквально влюбились в свою учительницу, не расходились после уроков, окружали ее плотным кружком, что-то спрашивали. Конечно, возникали недоразумения с пониманием, нередко Анна сама смеялась над своими промахами и ошибками. Она полюбила своих пытливых, порой непослушных черноголовых учеников, и они платили ей тем же.