Бамбуковая колыбель

ПО ЧЕТВЕРГАМ профессор Алан Шварцбаум неизменно выходил из дома ровно в 5:45 утра. В этот день он должен был ехать в Тайчунг, находившийся в самом центре острова. Поездка было долгой, тем более, что приходилось сначала добираться из маленькой рыбацкой деревушки Тамсуй до Тайпея, а оттуда еще два с половиной часа поездом до университета.

Этот американский профессор преподавал социологию и трудовые отношения сразу в трех тайваньских университетах, разбросанных по всему острову — все это за счет стипендии, предоставленной ему Фулбрайтовским фондом.

Экзотическое жилище на вершине холма, в котором жили Шварцбаум с женой, было предоставлено им китайскими властями.

Выйдя в это утро из дома, он на миг задержался, пораженный необычайной красотой занимавшегося рассвета. Уходящая пора майских дождей, пришедших с Китайского моря, оставила за собой белую пелену облаков, повисшую на горных вершинах. Последние следы ночи отливали черным на багрово-зеленом фоне разгоравшегося утреннего неба. Спускаясь узкой дорожкой по склону холма, Шварцбаум видел, как пробуждается внизу деревня. С грохотом раскрывались окна продовольственных лавок, где прохожим предлагались суп из белой фасоли и хрустящие ломти хлеба. Крестьяне с их волами уже казались далекими движущимися цветными пятнами в глубине рисовых полей. Сонные собаки и кошки потягивались и зевали, приветствуя новое утро, и где-то вдали, за ивовой рощей, поднимались в воздух слова чьей-то радостной песни.

Су-Ин понимала, что пришло время действовать. О, если бы все сложилось иначе, если бы ребенок был мальчиком, если бы не разница в их происхождении… Острая боль прервала ее размышления. Она знала, что ей предстоит сейчас, и понимала, что оттягивает неизбежное. Выхода не было — судьба оказалась сильнее. Она припомнила старинную китайскую поговорку: «Волна еще бежит, но ее гребень уже падает.»

Она порылась в маленькой сумочке и нашла ручку и клочок бумаги, на котором решила написать несколько слов. Потом, еще крепче прижав ребенка к груди, она решительным шагом пошла через улицу к вокзалу.

У ШВАРЦБАУМА было на выбор несколько возможных маршрутов. Быстрее, но и утомительнее всего было бы отправиться в Тайпей на специальном недорогом такси. Их водители в погоне за заработком старались сделать за день как можно больше рейсов и потому мчались по извивающимся горным дорогам с головоломной скоростью — не случайно они заслужили прозвище «сумасшедшие цыплята». Автобусы были куда безопаснее. Еще один возможный способ передвижения представлял собой местный поезд, который тащился медленнее всего и со множеством остановок, зато удобнейшим образом доставлял своих пассажиров прямо к главному тайпейскому вокзалу.

На полпути вниз по тропинке Шварцбаум решил, что сегодня он поедет в столицу поездом. Ему нравилось путешествовать в шумной компании школьников, которые обычно отправлялись в город в это утреннее время. Этот день не бил исключением. Группки ребят, по двое, трое и четверо, с школьными ранцами за спиной, уже толкались на платформе, прыгали от нетерпения и мало-помалу втискивались в купе вагонов. Наблюдая за ними, Шварцбаум всякий раз ловил себя на том, что невольно начинает улыбаться.

Впрочем, его улыбка тотчас исчезала, стоило ему вспомнить о своей тайной беде. Они с Барбарой были женаты вот уже семь лет. Они вели напряженную, интересную жизнь, заполненную путешествиями, работой и исследованиями. Но все чаще и чаще, особенно в минуты отдыха, когда выпадало спокойное время, они начинали отчетливо ощущать обступавшую их тишину и ту пустоту, которую может заполнить только звонкий голос ребенка.

У входа в вокзал на Су-Ин обрушилась волна шума и суеты. Тщетными были поиски какого-нибудь пустого местечка в углу, где она могла бы оставить свой сверток так, чтобы никто не заметил, как она это делает, но где он был бы потом обязательно найден.

Она сняла с себя кофту, проверила, надежно ли спрятана в кармане записка, и обернула ребенка красным шелком. В эту минуту из общественных репродукторов донеслось очередное объявление, эхом прокатившееся под сводами вокзала. Сотни пассажиров, ожидавших пересадки, поднялись со скамеек и густой, бесформенной толпой двинулись к выходу на платформу.

Скамейка справа от Су-Ин неожиданно оказалась пустой. Она торопливо положила на нее свою красную кофту с ее содержимым и тотчас отпрянула назад; движущаяся толпа сразу же поглотила ее. Руки ее были пусты, сердце — тоже.

ШВАРЦБАУМ ШЕЛ в толпе людей, поднимавшихся по лестнице с местной платформы к главному перрону. Выйдя на перрон, он отбил в автомате билет до Тайчунга, а затем направился в сторону огромного зала в поисках нужной платформы. Внезапно что-то яркое бросилось ему в глаза — красный сверток на пустой вокзальной скамейке. Ему показалось, что сверток шевелится. Подстегиваемый любопытством, он решил глянуть, что это такое.