Бамбуковая крепость

Провинция Тхайбинь выходит к побережью Тонкинского залива. Не так далеко за морем — Китай. Пограничникам нелегко отличить свои рыбацкие джонки от чужих: такие же красновато-бурые перепончатые паруса, похожие на крылья летучих мышей, такие же сплетенные из бамбука округлые надстройки, а документы, если даже таковые есть, у всех проверить невозможно. Зато патрули деревенского ополчения прибрежных общин сразу заметят незнакомый парус, появившийся у берега среди десятков своих.

Так и получается, что регулярная армия обороняет страну в целом, ее важнейшие центры. Община же, как и в глубокую старину, защищает самое себя. Времена меняются. Сверхзвуковые самолеты раскалывают грохотом небо над Нгуенса, проносясь в сторону моря в патрульный рейд, но деревня пока не отказывается от своей живой крепостной стены.

РИС НАСУЩНЫЙ

Шум искрящейся на солнце вспенившейся воды заглушает ровный гул электродвигателя. Насосная станция втягивает в свое жерло воду из канала «Единство» и с силой швыряет ее в акведук, который здесь именуют «каналом первой ступени». Это прямой километровый желоб из глины, струной протянутый через всю южную половину угодий общины Нгуенса. Он несет воду на метровой высоте над уровнем рисовых полей. От него в стороны отходят «каналы второй ступени» — поуже и пониже. Сами рисовые поля несколько приподняты над окружающими их водоемами.

Такая система водных артерий и капилляров дает воду полям в сухой сезон. После насосной станции вода попадает на них уже самотеком. В сезон дождей излишки воды выпускаются из чеков. Только на самых далеких от главного канала полях еще приходится работать дедовским методом: перекачивать воду ковшом, подвешенным к бамбуковой треноге. А ведь еще в начале 60-х годов не было ни канала «Единство», ни сети высоких акведуков, не говоря уже о двух электрических насосных станциях, которые имеет сельскохозяйственный кооператив Нгуенса. Невозможно сосчитать, сколько людей с ковшами смогли бы конкурировать со стальным мотором, который рождает на этой плоской равнине поток, сравнимый с горной речкой. А начинали кооператив именно с ковшами.

В 60-х годах XX века история, словно совершив многовековой виток, вернулась к той самой изначальной об-шине, где земля не принадлежала никому и принадлежала всем, где коллективным трудом крестьян земля была тщательно спланирована и разделена на соты рисовых чеков, а реки одеты в дамбы.

Канал «Единство» и оросительная система, которые строились «всем народом», дали возможность почти на всей площади собирать по три урожая в год: два рисовых и один овощной. Ведь раньше далеко не на все поля можно было подать воду в сухой сезон при всех колоссальных затратах труда. А вот и результаты: до 1960 года в Нгуенса собирали в среднем 38 центнеров падди (неочищенного риса) с гектара, а в 1981 — 75 центнеров. Облегчила труд крестьян и машинная вспашка земли. Поднялась производительность, высвободились рабочие руки, углубилось разделение труда.

Читатель спросит: а как же война? Именно в эти 20 лет он привык видеть Вьетнам в образах крестьян, убирающих рис с винтовкой за плечами, ребенка, устремившего взгляд испуганных глаз в небо, откуда падают бомбы, солдата, застывшего у зенитной установки. Все это было. Был и лежащий в руинах Тхайбинь, были разрушенные мосты, дороги и паромные переправы, были скелеты заводских корпусов. Но сколько нужно бомб, чтобы разрушить все поля и деревни?

Для Нгуенса тяготы войны были не в бомбежках и разрушенных мостах. Община кормила фронт, отдавая ему совсем не лишний рис. Находясь в большом тылу, она давала фронту людей — сильных молодых крестьянских парней, вступавших в совершеннолетие. Она вынуждена была кормить и их семьи, в которых часто оставались только престарелые родители. Деревня вынесла на своих плечах бремя войны, благодаря тому коллективизму, который спаивал людей в кооперативе, заставлял делить чашку риса с неспособными работать. Трудности в этих условиях каждый считал естественными. Солдаты, выходцы из деревни, воевавшие на далеком фронте, незримо присутствовали в общине.

Но каналы давно построены, война кончилась, мирная жизнь стала ставить новые вопросы.

— Тут мы столкнулись с проблемой материальной заинтересованности, — рассказывает секретарь Нгуен Ван Тиен. — Естественно, крестьяне захотели жить лучше. Раньше, во время войн, никто не считал, больше или меньше он получит за свой труд. Все жили одинаково, хотя работали, конечно, неодинаково — каждый в меру своих сил. Был своего рода военный коммунизм в рамках общины. И это оправдывалось. Но в мирное время такая система изжила себя. Поэтому по решению партии мы начали с 1979 года применять оплату труда по конечному продукту с порученного участка, иначе говоря, подрядный способ.

На новую систему организации и оплаты труда перешли к 1982 году практически все кооперативы в Северном Вьетнаме. Она изменила весь уклад жизни и отношений в деревне, усложнив их, оттеснив уравниловку. Четче проступили грани между тхонами, сомами и отдельными дворами.