Банановая ловушка

Венечка побежал к лестнице, Лешка присела было на сундук, и вдруг ей показалось, что внутри него кто-то тихо чихнул. Ей стало безумно страшно, и она побежала за Венечкой вниз.

— В сундуке кто-то чихает, — прошептала она.

— Вот видишь, я же говорил! Бери нож, а я возьму топор. В любом случае мы должны узнать, кто там прячется, — отважно заявил Венечка.

Вооруженные с головы до ног, друзья вновь поднялись в мансарду, прихватив с собой еще и телефон, чтобы, если понадобится, немедленно позвонить в полицию.

Венечка широко распахнул дверь, и они на цыпочках подошли к сундуку. Подсунув топор в щель под крышку, он надавил на топорище, как на рычаг. Крышка сундука неожиданно легко поддалась и прямо-таки взлетела вверх, вслед за чем шмякнулась обратно. Не встретив никакого сопротивления, Венечка свалился на пол.

Приподняв крышку, Лешка обнаружила внутри нее небольшую ручку. Для каких целей она предназначалась, трудно было понять. На друзей пахнуло нафталином, и оба разом чихнули. Теперь стало понятно, откуда в мансарде взялся этот запах.

— Что там? — поднимаясь с пола и потирая ушибленное мягкое место, прошептал Венечка.

Лешка пожала плечами.

Друзья склонились над сундуком и снова зачихали.

Содержимое сундука Венечку разочаровало, а Лешку заинтересовало.

Там лежала побитая молью, несмотря на нафталин, старая цигейковая шуба, белые подшитые валенки, несколько совсем новых на вид кружевных рубашек из тонкого, почти прозрачного материала и старые юбки. Лешка потянула на себя одну из рубашек, но она зацепилась кружевами за пуговицу на шубе, затрещала и порвалась. «Значит, если вещи не носить, то они все равно стареют», — подумала она и раскопала в глубине сундука красивое креп-жоржетовое платье с накладными плечами. Его носила Маргарита Павловна в своей молодости, более полувека назад. Лешка однажды видела это платье на блеклой черно-белой фотографии. Тогда ей показалось, что оно черное с белыми цветами, но платье оказалось темно-зеленым, а цветы — розоватыми, с бледно-зелеными листьями. А застегивалась эта красота на мелкие, обшитые тем же материалом пуговички.

— В этом платье Маргарита Павловна встретила своего Жан-Жака, потому и будет его хранить теперь всю жизнь. И еще она, наверное, думает, что вот это все, — Лешка указала на валенки и шубу, — ей еще пригодится.

— Наверное. — Венечка снова громко чихнул. Старое платье ему было неинтересно. — Пойдем отсюда. От этого запаха помереть можно. Видно, у нас с тобой просто глюки, а здесь никого нет.

Лешка двумя пальцами подняла с пола маленький белый шарик нафталина, бросила его в сундук и захлопнула крышку.

— Видно, что-то где-то заклинило, вот мы и не смогли открыть этот чертов сундук. Пошли доедать салат и смотреть телик.

Но не успели они сесть за стол, как вновь зазвонил мобильник.

— Ну и как, все еще трудитесь? — Ромке явно было скучно дома без сестры.

— Уже нет, — ответила Лешка. — Сейчас допьем чай, посмотрим фильм и ляжем спать. Устали очень.

— А много еще работы?

— Не очень. Доделаем все завтра утром и днем вернемся домой. Скажи об этом маме с папой.

— Ну, я вам скоро еще позвоню, ждите.

Ромкин голос звучал печально. Лешка поняла почему. Сейчас, когда они с Венечкой прекратили уборку, он бы предпочел быть с ними, а не изображать перед родителями усердие, с каким корпит над ненавистными ему учебниками.

Они не посмотрели и половину фильма, как ее брат осуществил свое намерение и позвонил снова:

— А теперь что делаете?

— Я же тебе говорила, — уменьшив звук телевизора, терпеливо ответила Лешка. — Кино смотрим. Досмотрим и спать ляжем.

Но Ромка не отлипал. Ему все надо было знать.

— А как вы решили расположиться? — въедливо продолжал он.

— Ну, как? Я буду спать в комнате Маргариты Павловны, а Венечка — в кабинете племянника.

— Но в кабинете племянника только один диван, я помню. А сам он тогда где же будет? Кстати, ты не могла бы передать ему трубку? Хочу сказать ему кое-что.

Лешка поняла, что, упомянув об Александре Федоровиче, она допустила непоправимую, прямо-таки роковую ошибку.

— Я не могу его сейчас позвать, он вышел, — быстро сказала она.

— Ну ладно, — безмятежно проговорил Ромка. — Тогда я ему на мобильник позвоню.

Лешка испугалась, что разговор брата с Александром Федоровичем услышит мама, а она у них детектив похлеще Ромки. Мигом поймет, что они с Венечкой на даче одни. Этого допустить было нельзя. Пришлось сознаваться.

— Не делай этого, пожалуйста. Дело в том… В том, что племянника с нами нет.

Ромка помолчал, а потом громко зашептал:

— Как это — нет? Значит, вы там одни? И от меня скрывали? А почему это его с вами нет?

— Его дела задержали, а у нас остались ключи от его дачи. Вот мы сами сюда и приехали, потому что он нас уже отпросил.

— Так. Ясно. Без меня. — Ромка говорил медленно, с расстановкой, со жгучей обидой, так, что Лешке стало стыдно. — Ну хорошо, я вам это еще припомню.

Но не успела она найти хотя бы одно слово в их с Венечкой оправдание, как наверху что-то грохнуло.