Банановая ловушка

— Он надела теплый свитер. Если хочешь, я ее встречу. Сейчас, только руки помою.

Ромка забегал по квартире, убедившись, что мама за ним не следит, нашел два пакета, в один положил теплый свитер и кроссовки сестры, в другой — мокрое полотенце и выскочил из дома. В первой попавшейся палатке он купил хлеб и со всех ног помчался к метро.

Пока Ромка колготился и мысли его занимали сборы, тревога за сестру чуть-чуть затушевалась, но когда он подбежал к метро, то сердце в груди забилось, как молоток, и вовсе не от бега, а от страха. Где Лешка, что с ней, зачем он отправил ее одну, да еще такую красивую? Вдруг ее и впрямь похитили? Воображение рисовало картины одну страшнее другой. И что теперь делать: то ли самому ехать к ресторану, то ли призвать на помощь друзей, или, может, позвонить племяннику?

Раздумывая, он неотрывно смотрел на выход. Был час пик, поток выходящих со станции людей не иссякал, но Лешки среди них не было.

Он достал телефон, снова позвонил Лешке, в который раз убедился, что она недоступна, и набрал Венечкин номер. И тут же сбросил. И почувствовал себя счастливым, как никогда, потому что в толпе мелькнуло бледное лицо его сестры. На высоченных каблуках Лешка походила на супермодель, и Ромка не сразу узнал ее в новом обличье. Но уже через секунду забыл о своих тревогах и накинулся на нее с упреками:

— Ты что так долго? И почему не отвечает твой мобильник? И вообще, мы договорились, что ты туда — и сразу обратно.

Тут он заметил, что она кое-как ковыляет.

— Что случилось?

— О-ох, — завздыхала Лешка, — туфли-то малы оказались. И трут вдобавок.

— И потому ты так долго ходила?

— Вовсе нет.

Сестра устало привалилась к углу первого попавшегося павильона. Ее била дрожь, а глаза лихорадочно блестели.

Взяв Лешку за локоть, Ромка завел ее за павильон, чтобы их никто не видел с дороги, и достал из сумки кроссовки со свитером. Когда она переоделась, подал ей мокрое полотенце.

— Вытирайся по-быстрому и говори, что случилось и где была. Ты не заболела опять? Маме скажешь, что за хлебом ходила.

Лешка взяла полотенце и замерла, словно никак не могла сообразить, что ей с ним надо делать.

— Да что с тобой? — Ромка потряс ее за плечо.

— Рома, — вымолвила она чуть слышно. — Я его видела! Это… Это…

— Да кто же?!

— Рома, это… это племянник!

— Кто? — не поверил Ромка.

— Племянник. Он очень быстро прошел, но я его узнала. По куртке.

— Шевелись и давай толковее. Что он там делал?

— Не знаю. Он туда вошел и что-то сказал садовнику. Чужой какой-то, странный. Шел и сморкался. Простудился, видно.

— А может, ты обозналась?

Лешка покачала головой:

— Помнишь, мы как-то отметили, что у него одна бровь выше другой? Так вот, эту его бровь я отлично видела. Жаль, заснять не могла. — Она вытерла полотенцем глаза и губы и повернулась к брату: — Все?

— Сойдет, с первого взгляда незаметно. Ну а куда он делся потом?!

— В свою «девятку» сел и уехал. «Девятка» точно его была! Венечка там, в Медовке, на ее заднее стекло жвачку прилепил, и она до сих пор не отлипла.

— И во сколько это было?

— Часов в семь.

— В семь? Не в пять?! А что ты там торчала столько времени? Ты же не могла знать, что он придет!

— Я не торчала, — жалобно сказала Лешка. — Я туда опоздала. И до метро не дошла, как споткнулась и каблук отскочил. А вон там мастерская по ремонту обуви, видишь? — Она указала рукой на вывеску. — Я туда допрыгала, и мне сказали, что прибьют каблук в один миг. Взяли туфлю и ушли. А миг длился больше часа. И мобильник свой там, наверное, оставила. Светка мне позвонила, я с ней поговорила и, видно, положила его мимо сумки. А когда они мне туфлю вернули, я поехала к ресторану, хоть уже и время прошло. Не могла же я совсем туда не ходить. А там — он.

— Это я уже слышал и ничего не могу понять! Пошли-ка за телефоном.

Лешка и в самом деле выронила свой мобильник в обувной мастерской, и ей его сразу вернули. Домой они не шли, а бежали.

— В магазине была очередь, — объявил Ромка, вручая маме хлеб.

— А ну, марш в постель! — прикрикнула на Лешку Валерия Михайловна и погрозила сыну пальцем: — А ты больше не смей ее никуда посылать!

— Это случайно вышло, — сделал виноватое лицо Ромка.

Лешка незаметно спрятала мамины туфли, повесила на место плащ, умылась, разделась и улеглась на свой диван. Ромка уселся рядом.

— Так где ты его «девятку» увидела?

— С другой стороны ресторана. Я его кругом обежала, смотрю, а она уже отъезжает.

— Так там запасной выход! Значит, в «Камассии» этой и впрямь что-то нечисто.

— Я тоже так поняла. — Лешка приподнялась, оперлась на локоть и сжала Ромкину руку. — Давай позвоним Алексею, а? Про ресторан скажем и про садовника, а про племянника не будем.

— Об этой «Камассии» он и без нас знает, сама говорила. А как и что ты ему скажешь, не подставив племянника? — дернулся Ромка.

— А что же тогда делать?

— Слушай, а чего ты так распереживалась? Мы сейчас сами спросим, что он там, в этом ресторане, делал. Может, в туалет заходил, а садовник — его знакомый. А тебя не узнал понятно почему. Была б ты в своей одежде и без грима, он бы и к тебе подошел.