Банда

— Он меня уже убил… Теперь моя очередь! Вставай, дерьмо! Вставай, кому говорю! — Андрей лежал на спине, не в силах подняться. Махнач и Феклисов помогли ему встать на ноги, усадили на скамейку, отошли в сторону, опасаясь, как бы гнев Заварзина не обрушился и на них. — Слушай ты, подонок! — Заварзин навис над сидящим Андреем. — С тобой как договаривались? Ну? Отвечай!

— Пужануть мужика договаривались… — Андрей сплюнул кровавую кашицу. — Что и сделали.

— Ты его убил, мудак!

— Как убил? — Андрей с ужасом посмотрел на Заварзина. — Он что… С перепугу… того?

— Ты всадил в него картечь!

— Не может быть… Я холостыми…

— Ты всадил в него кабанью картечь, дерьма мешок! Вся милиция города на ногах!

— Ребята… Я сам заряжал… Даже прокладки сделал помягче, чтобы нечаянно его не повредить… А картечи у меня и не было никогда…

Заварзин снова размахнулся, но на удар у него уже не хватило ни злости, ни сил. Пошатываясь, он обошел вокруг стола, сел. Некоторое время молчал, уставившись в пространство, потом как бы очнулся, налил стакан водки, выпил и опять замер. Все стояли рядом, не решаясь присесть. Только Подгайцев опустился на лавку рядом с Заварзиным, легонько похлопал его по спине. Ничего, дескать, Саша, что-нибудь придумаем.

— Что делать будем? — Заварзин поднял голову, как-то затуманенно оглянулся, посмотрел на каждого, задержался взглядом на Андрее. — Вы хотя бы представляете, в какую историю влипли? Мы все замочены. Этот идиот стрелял, Вовчик вел мотоцикл, вы дожидались в грузовике, а я… Выходит, что я организатор, — он горько усмехнулся. — А неплохо все начиналось. — Заварзин окинул взглядом гараж. — Мы замочены, ребята. Идет следствие, создана оперативная группа, эксперты шастают по переулку, вынюхивают каждую травинку… И они вынюхают то, что им нужно, можете не сомневаться.

— Он умер? — негромко спросил Андрей.

— Умер? — Заварзин зло расхохотался. — Вогнать в человека два заряда рубленого свинца, ты хоть представляешь, что это такое? У него разворочена грудь, сердце перемешано с печенкой, из ребер сделано крошево! И после этого спрашиваешь, не умер ли он?

— Я стрелял холостыми, — повторил Андрей. — Картечи там не было. Я сам сделал прокладки, сам вкладывал патроны в стволы…

— Ты все перепутал, мальчик… Сижу у себя дома, вдруг звонят… Так и так, убийство в центре города… Двое на мотоцикле, обрез и так далее. Неужели, думаю, мои ребята уделались… Точно.

Андрей поднялся и пошел к крану. Плеснул в лицо холодной водой, прополоскал рот, наклонившись, подставил голову под струю. Тяжесть и дурнота после заварзинских ударов понемногу проходили. Он с облегчением убедился, что зубы вроде остались на месте, — Андрей почему-то больше всего опасался, что останется без зубов. Нет, кроме припухшей рассеченной губы, других повреждений не было.

— Где обрез? — донеслись до него слова Заварзина.

Андрей думал было, что обращаются к нему, но ответил Подгайцев, успокоительно ответил, избавляя его от необходимости разговаривать.

— Это хорошо, — кивнул Заварзин, но тут же снова взвился: — Его нужно не просто спрятать, его нужно уничтожить! Ты понял, Михей? Уничтожить.

— Сделаю.

— А как быть с этим идиотом? — Заварзин кивнул в сторону Андрея, который все еще топтался возле крана, не решаясь присоединиться к остальным.

— Кончать его надо, — подсказал Феклисов.

— Еще одного? — тихо спросил Подгайцев. — Вроде многовато будет. Пусть себе идет. Он больше всех замаран, ему ли еще возникать…

— Правильно, — согласился Заварзин. — Гнать его. Эй ты, придурок! Иди сюда. — Он исподлобья посмотрел на Андрея, который остановился в нескольких шагах. — Значит, так… Ты нас не знаешь, мы тебя не знаем… Катись на все четыре стороны. И упаси тебя бог попасться мне где-нибудь на глаза. Выкручивайся как знаешь. Прячься, уезжай, сиди в подвале… Нас это не касается. Мы ребята попроще, тебе не чета. Можем кому-то по шее дать, поматериться, Михей вон у кого-то колеса спер… Но не больше… Мокрые дела делай без нас… С Вовчиком мы разберемся, ты же и его под расстрел подвел, хоть это понимаешь?

— Патроны были холостые, — твердил Андрей, уже не столько отвечая Заварзину, сколько пытаясь убедить самого себя.

— Что ты там бормочешь? Ты меня слышишь?

— Слышу.

— Все понял?

— Все.

— Вопросы есть?

— Нет.

— Тогда катись. И не вздумай где-то сболтнуть… Загремишь первым. Если, конечно, до тебя дотянется рука правосудия… Мы ведь и сами можем разобраться. Ты и подсказал, как это сделать. Только без большого шума, без стечения народа… Сумеем.

Андрей молча пересек залитый солнцем двор, приблизился к своему мотоциклу. Смахнул ладонью пыль с нагретого солнцем бака, постоял, но сесть в седло не смог. Отошел к забору и опустился на землю. Мотоцикл как бы отгораживал его от всех.

— Ты чего ждешь? — крикнул Подгайцев.

— Не могу ехать… Посижу немного.

— Боюсь, посидеть тебе, мальчик, придется еще достаточно, — усмехнулся Заварзин. — Присаживайтесь, ребята… Тут у вас, я смотрю, еще немного осталось… Выпьем с горя, а?