Банда

— Да ладно, Павел Николаевич. Кто звонил, откуда… Замнем для ясности.

— Володя, ты же знаешь, если спрашиваю, значит, по делу. Завяз я маленько, а кто помогает Голдобову, для меня важно.

— Колов, — сказал лейтенант, понизив голос и оглянувшись на инспектора, который никак не мог что-то найти в журнале регистрации. — Тебе помочь? — с раздражением спросил у него лейтенант. — Домой возьми, завтра у тебя выходной, за день-то найдешь то, что нужно?

Ничего не ответив, тот закрыл журнал, положил его на полку и вышел.

— Любопытство вообще-то не порок, — пробормотал Пафнутьев, — но качество часто неуместное.

— Свинское качество, — уточнил лейтенант.

— Опять Колов, — вздохнул Пафнутьев. По жестяному карнизу звонко и часто стучали капли дождя, шумела листва тополя, стоявшего у самого окна, в кабинете установились серые влажные сумерки. Но ни лейтенант, ни Пафнутьев не включали настольную лампу и некоторое время сидели молча, и лица их время от времени вспыхивали от голубоватых отблесков молний.

— Я смотрю, ты не очень удивился? — спросил лейтенант.

— Скорее огорчился.

— Ухватил ниточку?

— Мне так кажется.

— Будь осторожен.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Житейском, обывательском смысле слова. В городе происходит много загадочных событий, далеко не все из них поддаются объяснению, не по всем с нас требуют объяснений, а иногда задача сводится к тому, чтобы вообще уклониться от каких бы то ни было объяснений.

— Значит, какие-то отголоски и до вас докатываются?

— А как же, Павел Николаевич! Мы на дорогах. Мимо нас не проедешь. Все видим, обладаем странной способностью запоминать номера, знать машины, их хозяев… Ну и так далее.

И опять они помолчали, вслушиваясь во влажный перезвон капель. Машины за окном включили подфарники, над прохожими распахнулись разноцветные зонтики, с грохотом, в облаках водяной пыли проносились тяжелые грузовики. Лейтенант встал, открыл окно пошире. В кабинете сразу пахнуло свежестью. Мокрые листья тополя оказались совсем рядом и засверкали в свете фонаря, вспыхнувшего над дорогой.

— Вроде стихает, — Пафнутьев поднялся, ощутив влажность своей одежды. — Дома обсохну.

— Уже просветы появились. Завтра опять будет жара.

— Засиделся я у тебя…

— Но не зря?

— Нет… Все в одну масть, все в одну масть, Володя. Теперь у меня на повестке дня Заварзин.

— В случае чего — звони. Подсоблю… В пределах возможного, — лейтенант улыбнулся. — А ты смотри бдительности не теряй.

— Авось, — улыбнулся Пафнутьев не столько словам инспектора, сколько собственным мыслям. — Авось, — повторил он уже на крыльце.

И наступил момент, которого Пафнутьев более всего боялся, — он не знал куда податься. Впереди был долгий вечер, совершенно пустой, не заполненный ни людьми, ни делами. В походке Пафнутьева появилась расслабленность, если не беспомощность. Перебрав мысленно знакомых, друзей-приятелей, он всех их забраковал, для этого вечера они не годились, встреча с каждым требовала водки и неизбежно превратилась бы в пьянку. Это становилось нормой, ему одинаково обрадовался бы и профессор-хирург, и актер из местного театра, и сосед, и Аркашка Халандовский. Правда, у Халандовского есть водка, и приди Пафнутьев со своей бутылкой, тот мог бы оскорбиться, сам постарался бы выставить три, и, конечно, все три они бы, не торопясь, выпили за приятной вечерней беседой.

«Может, так и поступить? — подумал Пафнутьев. — Нет, Халандовский будет попозже. Хорошо бы Фырнина к нему сводить, но тут нужно позволение Аркаши, он не с каждым пожелает разговаривать, а тем более пить».

Пафнутьев зашел в телефонную будку, потом во вторую, поскольку телефон не работал, в третью… И только в пятой раздались обнадеживающие гудки.

— Таня? — спросил он. — Рад слышать твой голос! Он, как всегда, полон жизни!

— А, Паша, — протянула женщина, и привычное разочарование прозвучало в ее тоне. — Как поживаешь?

— Прекрасно! А у тебя, наверно, стирка в разгаре?

— Откуда ты знаешь?

— Следователь потому что. И из трубки распаренным бельем тянет.

— Да, немного есть, — без подъема ответила женщина.

— И по голосу чувствуется. Голос у тебя какой-то распаренный, размокший, кисловатый… Следующий раз, когда ты позвонишь, я буду отвечать таким же голосом. Успехов тебе, дорогая. Обрати внимание на скатерть — винные пятна плохо отмываются.

И Пафнутьев раздраженно повесил трубку.

* * *