Банда 2

— Вышел, — кивнул Пафнутьев и почувствовал, как тяжело дрогнуло его сердце. Слукавил он, слукавил перед начальством, но что-то подсказало ему, что так будет лучше. Потом, побродив по городу, придя домой, забравшись под одеяло, он, может быть, поймет, почему слукавил, но в таких вот случаях слова произносились раньше, чем он успевал подумать. И чаще всего таким вот необдуманные, вроде бы случайно выскочившие слова, оказывались точнее, неотразимее, нежели слова многократно выверенные и подготовленные.

— Вышел? — Анцыферов, казалось, даже вздрогнул. — Как?

— Секрет фирмы.

— От кого секрет?

— Я от себя любовь таю, а от тебя тем более, — пропел Пафнутьев. И ответил, вроде бы, и ничего не сказал, и намекнул — он уверен, спокоен, он не врет.

— Я серьезно спрашиваю, — Анцыферов подпустил в свой голос холода и даже подбородок вскинул, давая понять, что не намерен объясняться с подчиненным с помощью песен.

— А я серьезно отвечаю. Я не готов дать сейчас полную картину всех моих поисков и находок. Буду готов — сам приду и доложу. А если ты, Леонард, хочешь мне что-то сказать серьезное — скажи. Я пойму.

— Ты уверен, что поймешь? — усмехнулся прокурор.

— Не уверен, что пойму — не говори. Перебьюсь. Оботрусь.

— Мне кажется... — Анцыферов вернулся к столу — я сел, — мне кажется, ты можешь совершить ошибку. Мне рассказывали весьма уважаемые люди, что те ребята, на которых ты вышел... Вполне нормальные люди.

— Я тоже так думаю.

— Да? — обрадовался Анцыферов, — Вполне. И руки на месте, и ноги . Один нос, два уха и между ног болтается все, чем природой положено болтаться.

— Как бы, Паша, не вышло недоразумения... Разберись.

— Леонард, — Пафнутьев исподлобья посмотрел на Анцыферова, — они угоняют машины, они убивают людей...

— Ну! Убивают! Это еще доказать надо.

— Если таково твое указание, — Пафнутьев не отводил усмешливого взгляда от Анцыферова.

— Мое указание — разобраться.

— И отпустить?

— Да. И отпустить, — Анцыферов раздраженно встал — Если задерживать дольше нет оснований.

Анцыферов стоял, а Пафнутьев все так же сидел в своем кресле и не торопился подниматься, хотя понимал неловкость положения. Но решил, что, в конце концов, он находится в своем кабинете, а Анцыферов вроде бы как гость.

— Если в этом заключается твоя личная просьба... — начал было Пафнутьев, но прокурор резко его перебил.

— Не личная! Не моя! И не просьба! — с силой выкрикнул Анцыферов и вышел, бросив за собой дверь.

Пафнутьев озадаченно смотрел некоторое время в дверь, будто видел на ней гневное изображение прокурора. Потом вздохнул, потрогал телефонную трубку, опять вздохнул, ослабил узел галстука, порылся в ящике стола, передвигая с места на место скрепки, кнопки, ручки, леденцы в замусоленных обертках... И неожиданно набрал номер Анцыферова.

— Леонард, — сказал он примирительно, — может быть, мне самому позвонить тому человеку на потолке?

— Ни в коем случае! — тонким голосом вскрикнул Анцыферов — Ни в коем случае! Это нарушение всех правил! Паша, ты с ума сошел. Это была деликатная просьба, даже не просьба, а так, вопрос. Он просто посоветовался со мной!

— И я с ним посоветуюсь .

— Нет! Пойми, его слова были совершенно необязательны...

— Нечто вроде намека?

— Можно и так сказать.

— А ты, Леонард, уверен, что намек понял правильно? Может быть, его желание противоположно?

— Я все понял правильно, Паша. И ты тоже все понял правильно, — Тяжело тебе живется, Леонард.

— Меня, Паша, утешает то, что с некоторых пор ты сможешь разделить мои горести и хлопоты Да, Паша, да. Ведь я говорил тебе, что твоя должность в какой-то мере политическая. А политику некоторые называют грязным делом... Что делать, Паша, немного испачкаемся. Куда деваться... Попаримся в баньке, отмоемся, порозовеем... У этого человека на потолке, как ты выразился... Очень хорошая банька.

— Уже побывал?

— Приходилось.

— Отмылся?

— Не надо, Паша. Нравится это тебе или нет, но мы с тобой в одной лодке. Какая разница, кто сидит на носу, кто на корме, кто гребет, а кто рулит... Лодку болтает, тучи сгущаются, волны все круче...

— Леонард... Но ведь этому не будет конца?

— Почему? Время от времени приходится принимать непопулярные решения... Непопулярные для самого себя. И только.

— Предлагаешь мне исчезнуть?

— Ни в коем случае! Оставайся на своем месте! Со временем вселишься в мой кабинет. Он просторнее, удобнее, обладает большими возможностями... Ты неплохо будешь себя в нем чувствовать.

— А ты?

— Не думай обо мне... Я тоже куда-нибудь переселюсь...

— Метишь в областные прокуроры?

— Как знать, Паша, как знать, — уклончиво ответил Анцыферов. — В любом случае ты не исчезнешь.

— Ты не понял... Я совсем в другом смысле говорил об исчезновении. Как тело, носитель пиджака и штанов я, может быть, и уцелею. Но исчезнет, растворится нечто другое, что для меня не менее важно... Понимаешь?

— С трудом, — холодно ответил Анцыферов, из чего Пафнутьев заключил, что тот прекрасно все понял. Но все-таки решил пояснить, чтобы уж не оставалось недомолвок.