Банда 3

— Ну что ж, — Пафнутьев помедлил. — Поужинаем. — Он почувствовал, что снова настаивать на том, что встреча должна состояться только у Леонарда, было бы ошибкой, слишком налегать было нельзя, но, подхватив разговор об ужине, он тем самым еще раз заставил Неклясова подумать о Леонарде.

— Если аппетит будет, — рассмеялся Неклясов.

— Будет! — заверил Пафнутьев и положил трубку. И посмотрел на Андрея. Тот как сидел в кресле, так и остался сидеть, не сделав за весь разговор ни одного движения.

— Ну что? — спросил он.

— Вроде согласился... Но сам знаешь, все, что касается Неклясова, непредсказуемо, невнятно и истерично. Обещал подослать машину за мной.

— Когда?

— Через пятнадцать минут. Давай так... Ты выходишь прямо сейчас и, не ожидая неклясовского «мерседеса», дуешь к Леонарду. Если подозревают хвост, они его не увидят. И все сделаем по плану. Я постараюсь затащить его в кабинет Леонарда. Авось что-нибудь получится.

— А если он повезет в другое место?

— Значит, операцию отменяем.

— Но тогда у него будет уже два заложника?

— Что делать... Винтовка у тебя есть, патроны тоже... Начинай отстрел.

— С кого начинать? — улыбнулся Андрей. — С Неклясова?

— Думаю, что лучше с его окружения... Оголить его немного. А там решай сам, по настроению. Сможешь?

— Не привыкать, — Андрей поднялся, направился в прихожую. Пафнутьев как заправский гардеробщик подал ему куртку, помог надеть, протянул кожаную кепку.

— В машину сразу не садись... Попетляй по дворам. Не исключено, что его люди уже где-то здесь.

— Авось, — Андрей вышел и, не оглядываясь, побежал по лестнице вниз.

Пафнутьев в раздумье походил по квартире, прикидывая — как бы подготовиться к встрече с Неклясовым. Начал было вязать кожаные ремни, чтобы сунуть под пиджак пистолет, но тут же оставил эту затею — люди Неклясова наверняка обыщут. Нож? И от ножа отказался. Выключив свет, Пафнутьев подошел к окну. Единственный фонарь, который висел на столбе под его окнами, высвечивал светлый круг. Снег подтаивал, и следы прохожих получались четкими, в слабом свете фонаря они вообще казались черными. Но долго любоваться ему не пришлось — в светлый круг на снегу медленно, бесшумно въехала большая черная машина и остановилась. Фары погасли, потом вспыхнули снова, опять погасли.

— Все ясно, — вслух проговорил Пафнутьев и направился в прихожую одеваться.

Дверь он закрыл на два оборота, ключ сунул в неприметную щель под подоконником, поднял воротник, словно так ему было безопаснее, словно воротник в чем-то предохранял его. Куртку застегивать не стал, так с распахнутыми полами и подошел к машине. Передняя дверца предупредительно открылась, и Пафнутьев, не раздумывая, не спрашивая ни о чем находящихся там людей, сел рядом с водителем.

— Крутой ты мужик, Павел Николаевич, — услышал он сзади голос Неклясова. — Не боишься, что окажешься в одном помещении с супругой?

— Нет, не боюсь.

— Почему? — в голосе Неклясова было не столько любопытства, сколько обиды.

— Есть основания.

— Поделись.

— Пусть уж лучше они при мне останутся. Куда едем?

— По твоему адресу едем, Павел Николаевич. Ты же хотел поужинать у Леонарда?

— И ты крутой мужик, Вовчик, — усмехнулся Пафнутьев, наградив Неклясова немудреным комплиментом. И в то же время почувствовал облегчение — значит, задуманное может состояться.

— А может, здесь и побеседуем?

— Как скажешь, дорогой, как скажешь.

— Что-то ты настойчиво звал на ужин... Вот я и подумал — не иначе, как пакость какую затеял, а? — Неклясов, невидимый в темноте машины, говорил почти в самое ухо Пафнутьеву.

— Жену умыкнул, кормить некому... Вот и хочется хоть раз в день поесть прилично.

— А, раз так, — ухмыльнулся Неклясов. — Приятное с полезным, да? Ну ладно, поехали, — Пафнутьев краешком глаза увидел, как тощая ладошка Неклясова легонько коснулась плеча водителя.

Машина плавно тронулась с места, проехала вдоль улицы до перекрестка, и тут Пафнутьев почти с ужасом увидел, что едут они совсем не к ресторану Леонарда, едут в противоположную сторону.

— Есть тут у меня неплохое местечко, мало кто знает о нем, туда и заскочим, — Неклясов замолк, ожидая, видимо, как откликнется Пафнутьев на это неожиданное решение. Но Пафнутьев не проронил ни слова. Только чуть наклонился вперед, чтобы хоть немного быть подальше от Неклясова, от его голоса, от мокрых губ. — Не возражаешь?

— Поехали, — устало проговорил Пафнутьев. — Что тебе до моих возражений...

— Тебе что, все равно? — Он, казалось, удивился вполне искренне.

— Поехали, — повторил Пафнутьев устало, потому что кончались у него силы, кончалась выдержка. Слишком много было событий за прошедший день, слишком много нервотрепки, ожиданий, волнений. — Езжай куда знаешь...

— К Леонарду, — сказал Неклясов водителю, и Пафнутьев почувствовал, что тот где-то сзади, в большой просторной машине, откинулся на спинку сидения. — Там смех, веселье и суета, — пропел Неклясов слова из какой-то песенки, которую Пафнутьев слышал давно и только теперь вот понял, что помнит эти слова.