Банда 5

Пафнутьев молча смотрел на проносящиеся мимо машины, на громадный мост, по которому непрерывным потоком неслись сотни машин в обоих направлениях. Зимой на этом мосту случилась погоня — одна банда на джипе гналась за другой бандой, которая удирала тоже, естественно, на джипе. Обе настолько увлеклись, развили такую бешеную скорость, что по нанесенным сугробам перескочили через бордюр. Один джип за другим свалились с многометровой высоты и скрылись под рухнувшим от их тяжести льдом...

Но не видел Пафнутьев ни машин, ни глади реки, ни моста, ни серого небоскреба с пустыми окнами, который вот уже лет двадцать никак не достроят, поскольку в проекте оказалась небольшая неувязка — в дом нельзя было провести ни воду, ни газ, ни электричество. А сколько было надежд, честолюбивых и возвышенных, — это должна быть пятизвездочная гостиница, которая привлекала бы богатых туристов со всего белого света, а эти туристы за большие деньги любовались бы мостом, типографским корпусом на горизонте и круглым ребристым цирком, в котором в день открытия медведь сожрал кассиршу прямо на рабочем месте...

И об этом Пафнутьев тоже не думал, а думал он о том, как поговорит сейчас со странным таким человеком по фамилии Мольский и по имени Григорий Антонович, человеком, который заведовал отделом в вечерней газете, брал деньги за помещение объявлений, но эти объявления помещал далеко не всегда. А тут еще случилось ужасное — люди, которые заплатили ему за объявление о продаже дома, через несколько дней оказались не только ограбленными, но еще и убитыми.

Все это вызывало вопросы и недоумение. Пафнутьев был насуплен, сосредочен, и не чувствовалось в нем обычной беззаботной уверенности в том, что все у него получится, что встретят его радушно и хлебосольно. В происшедших событиях таилась какая-то громоздкая тайна, охватывающая не только банду беспредельщиков, но и тыловую их службу, а в том, что у банды имелась эта самая тыловая служба, Пафнутьев уже не сомневался.

Чем выше поднимался тесный лифт, набитый полными хихикающими женщинами, тем лучше становилось настроение у Пафнутьева, тем было ему легче и беззаботнее.

— Тетенька, — обратился Пафнутьев к толстушке, которая уперлась в него обильной грудью. — Где бы мне найти отдел объявлений вечерки?

— Седьмой этаж, дяденька!

— И там сидит этот... Мольский.

— Мольский еще не сидит!

— Почему? — серьезно спросил Пафнутьев.

— С прокурором водку потому что пьет! — И весь лифт засмеялся дружно и беззлобно.

— А, — кивнул Пафнутьев. — Тогда все правильно. Надо знать, с кем пить водку, а с кем делать все остальное.

— А он и все остальное тоже с прокурором делает!

— Да?! — удивился Пафнутьев. — И что же, этот прокурор... красивая?

— А прокуроры бывают красивыми? — спросила женщина, не задумавшись ни на секунду.

— Вообще-то да. — Пафнутьев согласно склонил голову. — Тут ничего не скажешь, тут оно конечно... Возразить трудно, да и не хочется, честно говоря.

Лифт остановился на седьмом этаже, Пафнутьев вышел один, а кабина, наполненная веселым смехом, понеслась дальше, вверх. Пафнутьев все с тем же выражением признательности на лице двинулся по длинному коридору. На дверях висели таблички, указывающие название отдела, и только на одной двери вместо названия отдела красовалась фамилия с инициалами «Г.А. Мольский».

— Вот ты-то мне и нужен, — пробормотал Пафнутьев. Постучав и не дав хозяину ни секунды на раздумья, толкнул дверь. — Разрешите? — спросил он, перешагивая порог и плотно закрывая за собой дверь. — Ищу отдел объявлений...

— Следующая комната по коридору. — Потный, лысоватый человек в толстых очках, съехавших на нос, ткнул большим пальцем куда-то себе за спину.

— Простите, а Григорий Антонович...

— Это я! — живо ответил Мольский и с интересом посмотрел на Пафнутьева. — Хотите верьте — хотите нет.

— Верю! — Пафнутьев сразу почувствовал, что контакт налажен, что разговор получится, независимо от того, будет ли от этого разговора толк. — Пафнутьев! — Он протянул руку и пожал мясистую ладонь Мольского. Она тоже была влажновата и Пафнутьев тайком вытер ее о собственные штаны.

— Здравствуй, Паша, — сказал Мольский, выходя из-за стола. Видимо, он полагал, что все сказанное дает ему право обратиться к Пафнутьеву вот так запросто. А кроме того, он все-таки работал в газете и, хотя не писал собственных статей, упрощенную манеру поведения усвоил и неплохо ее использовал, сразу переводя любой разговор в этакую дружескую беседу по поводу приятной встречи.

— Привет-привет, — усмехнулся Пафнутьев.

— Слышал о тебе, старичок, столько о тебе слышал, что давно уже собираюсь нагрянуть в твою контору и сделать большой материал со снимками, этак на страницу, а то и на весь внутренний разворот газеты.

— Да-а-а?! — восхитился Пафнутьев. — О чем же материал-то?

— О тебе, старичок, о тебе... Ты как, не против?

— Да надо бы с начальством посоветоваться, а то ведь у нас с этим делом строго... Вдруг решат, что я повышения жажду?

— А ты не жаждешь?