Банда 7

Слишком велик риск быть зарезанным, задушенным, просто потехи ради забитым юными отморозками, насмотревшимися американских фильмов — которые для того и крутятся по всем каналам, чтобы вдохновить юных отморозков на подобные подвиги.

Да-да, ребята, идет крутая работа, брошены бешеные бабки, чтобы из самой духовной нации мира сделать нацию отморозков. И у этих затейников есть успехи, у них есть успехи. Это надо для себя твердо знать — деньги они не тратят зря, и у них есть успехи.

— Если вы, Павел Николаевич, надеетесь, что я приглашу вас к себе домой, то ошибаетесь, — сказала Оля.

— А! — Пафнутьев беззаботно махнул рукой. — Одной ошибкой больше, одной меньше... Переживем.

— Я понимаю, что должна это сделать по законам жанра... Но не могу. Там сейчас девочки.

— Хорошие девочки? — живо спросил Пафнутьев.

— А ночью других не бывает, Павел Николаевич. Разве вы этого не знали?

— Догадывался, — виновато протянул Пафнутьев. — Ты, Оля, сейчас произнесла очень мудрые слова. И сама это знаешь.

— Но если вас не смущает наша компания...

— Смущает.

— Тогда дождемся другого раза, — на Олю, кажется, нашло шалое настроение.

— Да, — согласился Пафнутьев сокрушенно. — Чуть попозже.

— Вот здесь остановите, пожалуйста, — сказала Оля, когда машина поравнялась с унылой серой пятиэтажкой, на стенах которой даже при свете тусклых уличных фонарей были видны ржавые потеки от балконов, сваренных из арматурных брусков. — Вот здесь я и живу. Если, конечно, это можно назвать жизнью.

— Пахомова поселила?

— Нет, это Игоревая квартира. Загляните как-нибудь, а, Павел Николаевич?

— Обязательно загляну, — кивнул Пафнутьев совершенно искренне. — Кстати, а номер квартиры?

— Семнадцатая.

— Запомнил? — спросил он у Андрея, когда Оля скрылась в подъезде.

— Навсегда, Павел Николаевич. И дом семнадцатый, и квартира семнадцатая, и девушке этой, как я понял, если и больше семнадцати, то ненамного.

Оля спустилась минут через пятнадцать, уже была без куртки, которая ее явно тяжелила. Теперь она выглядела действительно на свои семнадцать лет — Пафнутьев удивился проницательности Андрей, который за какие-то секунды в ночном полумраке успел заметить ее семнадцатилетние формы. Оля почти невесомо перепорхнула через лужу и под мелким дождем подбежала к машине.

— Там у нас небольшое веселье... Копаться в снимках у меня не было возможности. Вот пленка, — Оля протянула черный пенальчик. — Снимала своей мыльницей. Она не слишком хороша, но у нее есть одно достоинство: отщелкивает даты. Может быть, это окажется кстати в вашей сложной и опасной работе, — она засмеялась.

— Наверняка окажется. Спасибо, Оля.

— И еще одно — я вам пленку не давала. Это на всякий случай. Вдруг там что-то такое-этакое, да? И тогда уже вам придется фотографировать меня на фоне мусорных ящиков.

— У вас там много народу? — Пафнутьев поймал себя на мысли, что ему не хочется отпускать девушку.

— Да нет, не очень... Но я там если и не лишняя, то свободная, — Оля чутко уловила его настроение. — У вас есть шанс, Павел Николаевич.

— Чуть попозже, Оля, — в который раз за этот вечер пробормотал Пафнутьев. Обычно он эти слова проговаривал с неким вызовом, весело и куражливо, а сейчас понял — виновато произнес, будто не оправдал он чьих-то надежд, будто оплошал в чем-то важном.

— Между прочим, Павел Николаевич, вы мой должник.

— Понимаю.

— Я не пленку имела в виду. Теперь мне придется отстегивать Игорю из своих.

— Я готов, — Пафнутьев смущенно полез в карман.

— Чуть попозже, Павел Николаевич! — рассмеялась Оля.

* * *

Для Худолея ночь оказалась не менее напряженной. Выскользнув из пафнутьевской машины, он тут же скрылся между гаражей, которые щербатым рядом протянулись через весь двор, и затаился там, невидимый и неслышимый, продолжая наблюдать за ночным торжищем. Он видел, как Пафнутьев прошелся вдоль ряда красавиц под зонтиками, выбрал одну из них, как расплачивался в сторонке, как увел женщину в машину и отъехал вместе с нею, с Халандовским и Андреем.

Далее происходили события не менее интересные. Время от времени из машин выходили покупатели, тут же рядом с ними оказывался тип, который вызывал в худолеевском сознании какие-то смутные воспоминания, происходила проплата услуг, машина с женщиной отъезжала, и тут же на ее место втискивалась другая. Оказывается, там, за аркой, выстроилась целая очередь и специально выделенный человек пропускал машину, едва только для нее освобождалось место. Все шло четко, отлаженно, беспрерывно, откуда-то из темноты возникали все новые женщины и заполняли просветы, которые образовывались по мере отъезда ночных красавиц.

Но вдруг наступила какая-то сумятица, Худолею так и не удалось понять, что собственно произошло, что изменилось, но за несколько секунд все женщины вдруг исчезли, машины погасили фары, наступила темнота, и когда Худолей вышел из своего укрытия, выяснилось, что двор пуст, а несколько милиционеров с дубинками, вынырнувшие из темноты, обескураженно оглядываются по сторонам.