Банда Гимназиста

– Любое расследование опирается на «трех китов»: на доказательства с места преступления и свидетельства очевидцев, на агентурную информацию и на идентификацию личности преступника на основании имеющихся фактов. Достаточных улик для опознания Гимназиста и членов его банды нет. Сами увидите – показания очевидцев невразумительны и противоречивы; агентурная информация скудна; а с идентификацией преступников по картотеке у нас настоящее бедствие. Да была бы в угро нормальная картотека – гора с плеч!

Обширные данные императорского сыска полностью уничтожены в феврале семнадцатого, когда громили полицейские участки. Собственная картотека ведется систематически только четыре года, обмен информацией с органами других губерний только-только налаживается.

– Я помню разгром и поджоги полицейских участков, – кивнул Андрей. – Пожалуй, никакие неприятельские бастионы не брали с таким воодушевлением и решимостью.

– Так точно, все тогда думали, будто разгром полицейских участков и отделений – уничтожение ненавистных символов самодержавия, а оказалось, что разгром учинили уголовники и осведомители «охранки». Ко всему прочему, в губернском угро слабовато с техникой и подготовленными кадрами. Агенты и уполномоченные – зачастую темные люди, малограмотные и наивные. Не скрою, я и сам не Шерлоком Холмсом родился, – до революции-то в мастерской кувалдой махал, однако за шесть лет кое в чем навострился. Литературу опять же изучаю, перенимаю опыт специалистов. Наш Деревянников, к примеру, – весьма интересный дед, настоящий профессор экспертизы и розыска.

– Как же вы управляетесь без картотеки, техники и подготовленных кадров? – Андрей в удивлении развел руками.

– По старинке пользуемся опытом времен гражданской – устраиваем облавы. Берем урок пачками на хазах и малинах, доставляем в отдел, а там уж разбираемся. Кто с оружием попадается, кто с ворованным барахлом, кто-то и вовсе находится в розыске.

Как говорит Деревянников: «Способ малоэффективный». В последние годы нам приказано строго следовать законности. Это раньше, в годы гражданской, попался некий субчик, с виду – шкура [43] и бандит, так и волоки его к стенке! Разговор был короткий. А нынче необходимо сперва доказать вину, передать дело в суд, а уж там решат, какой приговор объявлять.

– Прежде-то легче было? – ухмыльнулся Андрей.

– Для отчета – да. И для дураков безразборных тоже. А только судить и карать нужно по закону!

Непецин взглянул на часы и, извинившись, начал собираться.

– Ну, счастливо оставаться, товарищ Рябинин, пора мне, – разгоняя складки гимнастерки, сказал он.

– Всего доброго. Заходите на неделе, может, у меня вопросы появятся, – попросил Андрей.

– Непременно загляну.

Глава XIII

Второй вечер, забыв об отдыхе и сне, Рябинин сидел над документами. Сегодня, вооружившись карандашом и тетрадью для заметок, он изучал брошюру Деревянникова:

«…Устранение самодержавия в России повлекло за собой естественное ослабление власти, – писал старый эксперт. – Десятилетиями отлаженный механизм работы полицейских органов, прокурорского надзора и суда сменился бездействием и попустительством. Идя навстречу требованиям широкой демократической общественности, Временное правительство объявило широкую амнистию, под действие которой попали не только политзаключенные, ссыльные и каторжане, но и масса уголовных элементов. Обретя свободу, последние не преминули вернуться к своим привычным занятиям – воровству, грабежу, разбойным нападениям и всевозможным видам мошенничества.

Уже к лету 1917 года размах криминальной стихии приобрел невиданные размеры. В отличие от царских времен, в преступной среде произошли значительные изменения. Во-первых, явственно замечалось ее количественное увеличение. Уголовный мир с распростертыми объятьями принимал бывших офицеров и солдат императорской армии, представителей дворянства, мещанства и буржуазии. Во-вторых, налицо была стремительная концентрация преступности, выразившаяся в укрупнении банд и шаек, усилении их корпоративности и установлении между ними более или менее постоянных связей.