Банда Гимназиста

– Отчего ж? От знакомой я выходил, гляжу: Бобров из ворот «каретной» выкатывается. Хохол его провожает, ручку на прощанье жмет.

– Да я не о том… – отмахнулся Борис Борисович. – Кого еще ты видел у Степченко?

– Из каких?

– Из всяких. Начнем с жиганов.

– Вот из них – никого.

– Кроме Федьки?

– В точности.

– А прочие?

Непецин вытащил из кармана блокнот и карандаш. Аптекарь с опаской покосился на писчие принадлежности, будто это были револьвер и патроны.

– Итак? – приготовился Борис Борисович.

Аптекарь судорожно сглотнул:

– Холмкина видел, рыботорговца; Шульца с биржи; потом этот, гешефтмахер носатый из торговых рядов…

– Бритиков, – подсказал Непецин.

– Он. Прочих не упомню.

Борис Борисович подвел черту под последней фамилией:

– Ясно. Что еще знаешь о Степченко со слов своих знакомых, клиентов?

– А ничего. О нем разговор редко когда заходит. Гена-Хохол, как говорится, «не при делах» [121], я же кареты не чиню и лошадям подошвы на копыта не ставлю.

– Может, слышали о каких-либо конфликтах, спорах, связанных со Степченко? – спросил Андрей.

Аптекарь почесал лысину:

– Помнится, трещали людишки, будто хотели как-то раз деловые ребята Гене гиман устроить [122], пощупать его достояние. Ночку выбрали удачную (Хохол в отлучке был), забрались на бат, взяли барахлишко. А днем позже возвернуть весь дуван [123] пришлось: говорят, авторитетные люди попро-сили.

– О-го! – присвистнул Непецин. – И кто же посмел гимануть уважаемого гражданина Степченко?

– Сказывали, Кудлатый налетал, шустрый лощенок [124].

– Знакомая личность. Мы его по зиме взяли, – пояснил Андрею Непецин.

– А как вы думаете, Антон Фомич, что из себя представляет Степченко? – спросил Рябинин.

Аптекарь с уважением поглядел на него, точно благодаря представителя ГПУ за вопрос:

– Случается, гражданин начальник, что некоторые людишки хотят себя передо всеми «поставить», заиметь некий авторитет. Знаются с видными докторами, судейскими, дельцами. Каждый своим умишком кумекает, плавает да изворачивается, как бес пред алтарем.

– Как вы считаете, имеет ли Степченко устойчивые связи в криминальной среде и является ли сам уголовным элементом? – уточнил Андрей.

Аптекарь тонко улыбнулся:

– По Закону нам не велено промышлять фраерским ремеслом. Законный уркаган крутить колеса телегам не будет. Хотя нынче и фраера пошли – палец в рот не клади, враз авторитета обставят.

– А может, он замерз? [125] – бросил Непецин.

– Быть на лаване [126] и при этом вертеть делишки на виду у всей округи? – усомнился Аптекарь. – Впрочем, слыхал я о таких рыбах [127]. В позапрошлом годе, когда я по вашей, извиняйте, милости на кичеване [128] отдыхал, баяли мне об одном вольном князе, который прошел сорок пять дуг с бубенцами [129], повидал всякого и имел весомый авторитет, а вот взял да и перекрестился в гешефтмахеры, разжился кредитно, заделье [130] сгондобил с какой-то гагарой [131] и даже прикупил авто.

– Э-эх ты, Аптекарь! – рассмеялся Непецин. – Видишь, как умные-то люди живут. А ты? Прозябаешь, туз колыванский [132], в бедности и страхе. Ведь неглупый же мужик! Сколько раз советовал за ум взяться, новую жизнь начать? А тебе милее Закон свой паршивый чтить.

– «Dura Lex, sed Lex» [133], – невольно вырвалось у Андрея.

– Как? – недоуменно спросил Непецин.

– Это старинная юридическая формула. К делу не относится.

Непецин понял слова начальника по-своему:

– И в самом деле, пора нам, Андрей Николаевич.

Он поднялся и хотел было уже проститься с Аптекарем, как в дверь настойчиво постучали.

– Ага! Клиент к тебе, Антоша, пойди отворить, – шепнул Борис Борисович. – Не пугайся, хватать никого не станем, посмотрим только из-за печки. Лады?

Хозяину ничего не оставалось, как согласиться. Непецин взял Андрея за локоть и утащил за занавеску у печи.

Сдвинув фуражку на затылок, Борис Борисович прильнул к довольно нечистой тряпке и приготовился наблюдать.

От спертого сухого воздуха в закутке было трудно дышать. Андрей обливался потом и в душе бранил нежданного посетителя.

В комнате послышались тяжелые шаги и громкий нетерпеливый голос:

– Не ждал, пройдоха? – хрипло забасил невидимый гость. – Дружков, что ли, сволочей, принимал? Стулья-то, вишь, как у стола расставились, прямо для обеду!

– Какие там гости! – зашелестел Аптекарь. – «Керосинку» я хотел с потолка снять, все примеривался, как половчее влезть.

– Врешь поди, язва, – проворчал собеседник.

Непецин оторвался от щели, припал к уху Рябинина и зашептал:

– Уполномоченный отделения милиции Центрального округа Мигунов завалился. Выходить не стоит – мы Аптекарю обещали.

Андрей кивнул.

Чиркнула спичка, Мигунов с причмокиванием выпустил дым:

– «Малинка» [134] найдется, отравитель?

– Не держим, в завязке мы, – отозвался Аптекарь.

– Как же, знаем мы вашего брата, – хмыкнул Мигунов. – Доложили мне, будто намедни были у тебя двое. Ушли с марафетом! Один из них – вор Резвый. Аль не так? Молчишь? О чем задумался, идейный мыслитель? Тащи «малинку», душа просит. Готовая есть?

– Имеется.