Банда гиньолей

— Вирджиния, милая Вирджиния! Маленькая моя лапочка!.. Только всего не сказать… Я целую ее… Она перестает плакать… Щебечут птахи… О, это, верно, соловей! Я обратил на это ее внимание: «Nightingale». Я знал, что она любит птиц, а она снова в слезы, и ласкает, качает, обняв мою здоровенную головешку, тихонько приговаривает напряженным голосом:

— Dear Фердинанд! Фердинанд!.. Наверное, она боится темноты.

— Бедный малыш! Малыш, малыш! Little one! Little one! — отвечаю я ей.

Она действительно маленькая… Крепкая, коренастая, но маленькая… В смысле, по сравнению со мной… Но для своих лет рослая… О, проклятье! Будь оно неладно! Беременна!.. А я-то что нес! Вот так выкинул номер! Вот так влип! Везет же мне!.. Я все качаю ее, приговаривая «Little one»… Мы качаем друг друга, стоя на лужайке в ночной тьме… Little one!.. Я прижимаю ее к себе, не слишком крепко… Я вдруг испугался: осторожней, живот!.. Не приведи, Господи, наврежу ей!..

— Деточка, давай присядем, — говорю.

Садимся на скамью. Я целую, целую, нежу ее… Теперь уже лучше — не так громко рыдает… И внезапно… новый приступ! Снова слезы хлынули в три ручья!.. А кругом темень! Я уже и не знаю, что делать, иссяк мой запас ласковых слов…

Все же я пытаюсь отвлечь ее внимание на птиц: «Hear the birds! Hear the birds!» Ничего другого на ум не приходит. «Лапочка! Лапочка!» Она любила это словечко, только горя оно ей не убавило. Что бы такое еще придумать? Я хорошо понимал ее. Еще бы, такое несчастье! Мне так хотелось утешить ее!.. Она, разумеется, понимала, что и у меня сердце разрывалось на части. По-английски только не мог сказать, что сердце у меня разрывается… Люблю ее… Вот так, на плечо… Люблю!..

В который уже раз спрашиваю:

— You sure?.. Вы уверены?..

Черт, чушь какая-то!.. Но нет, это не пустяки!.. Однако уверенности не было. Ведь нет? Нет! Я ждал, сжавшись от страха. Какая гора свалилась на меня в единое мгновение! Немыслимо!

— You sure?

— Да!.. Да!..

Это подкреплялось киваниями головы, лежавшей на моей руке, и громкими всхлипываниями. Окончательно она расстроила меня, окончательно выбила из колеи!

— Then I don't go! Значит, я не уезжаю!..

Решено. А что еще я могу сказать?..

— Я никогда не уеду! — твердо обещаю ей. — I'll never leave you! Никогда не брошу вас!.. Клянусь!..

Лишь бы она перестала плакать! Повторяю свою клятву. А она ни о чем меня не просила. Никогда… Ни разу… Слезы все текут, текут…

Конца им нет. Вот ведь беда!.. Конечно, я понимал — непрошибаемая моя тупость!.. Возраст… Мне и в голову не приходило, сам был молод… Конечно, чему-то не придаешь значения… Понятное дело, задор, спиртное, сияющие огни… Буйный разгул… Безумство… Причина — в «Туит-Туит»… А теперь что?.. Сам решу. Да уже решено, окончательно… Повторяю ей мою клятву… Но надо же ей лечь спать, уже поздно, очень поздно!.. Что ж на скамье рассиживаться? Свежо… Соловей все щелкал. Ночь стояла ясная и холодная…

— Go to bed dear! Go to bed! We are see tomorrow!

He простыть бы ей. Ее уж заметно знобило. В одной юбчонке, без пальто… Разберемся завтра. Я расстался с ней у лестницы. Нас не должны видеть вместе!.. Она обнаружила здравый смысл, понимала, что я распоряжаюсь ею ради ее же блага.

— Tomorrow little one! Tomorrow! Завтра, малыш, завтра!..

Она повиновалась, притихшая и покладистая, я же остался в саду, в ночной тьме… Стоял там довольно долго, потом пошел в спальню, лег и притворился спящим… Уснул, но вскоре проснулся… В голове ворочалось столько мыслей, что даже гудения не слышал…