Банда гиньолей

— А почему ты не выводишь ее? Я своих дам не прячу!

Он рассмеялся… Тут он был прав…

Его дамы фыркали, давились смехом… хохотали до полуобморочного состояния…

— Ну, уморил!.. Другого такого поискать!..

А что было смешного?..

Одна Дельфина не смеялась, с упрямым видом потягивала свой грог, что-то плаксиво брюзжа себе под нос, хлебнула рома, и ее развезло окончательно… Лицо у нее было еще больше наштукатурено, чем у Бигуди, и когда из глаз хлынули слезы, все поплыло… разноцветные потеки, синие и красные дорожки разукрасили ей щеки… Она встала и пересела за другой стол, подальше от гвалта, уткнулась лицом в митенки, сгорбилась и заплакала навзрыд… Других это раздражало. Что за слезы? Она просто невыносима!.. Дельфина разобиделась…

— Что случилось, Дельфина?

Молчание.

Меня стали просить спеть еще.

— Пожалуйста, только это будет «Морячок»!

Они накинулись на меня: ну уж, нет!.. Я разозлился… Им все про любовь подавай! Я отказался петь…

И тут запел Каскад… Вроде немного оправился, просто устал малость…

Пум! Пум! Пу! Пум!
Городской голова!
Вперед три шага!
Назад три шага!

Смешки… Сидя, он выглядел бодрее… Позднее я узнал, что у него пошаливало сердце. Возраст!.. Оттого и выглядел неважнецки…

Начинали с припева:

Вперед три шага!

И подражание тромбону… Кто собьется — штраф!.. Три стаканчика подряд!.. Возникали забавные недоразумения… Одному пьянчуге хотелось непременно знать, уезжаю я или нет. Стоял и сопел мне в лицо:

— Going? Going lad?

Бигуди тоже вступила в игру со своей полевкой:

Отдайте мне свою дочь,
Терпеть мне совсем невмочь!
И следом во всю глотку:
Отдайте мне,
Отдайте мне,
Отдайте мне свою дочь!
Терпеть мне уже невмочь!
О, как я ее люблю,
Дорогая мадам Люлю!
Улю-лю-лю-лю-лю!

Такт отбивался притопами.

— Он здесь! Здесь и останется!

Решение принято. Судьба моя решилась выкриками в пространство… Тверже всех стоял на том Каскад:

— Никуда он не поедет!..

Нахальство, конечно, но намерения самые благие…

— Господин Состен тоже остается с нами? Ведь вам хорошо здесь, не так ли, господин Состен?

В эту самую минуту у господина Состена двоилось в глазах, а язык едва ворочался. Он играл с Джокондой в «руки накрест», а участников оказывалось то ли десять, то ли двенадцать… Кроме того, он развлекался тем, что отвешивал себе одну за другой звучные оплеухи: Плюх! Плюх! Плюх! Хохот стоял!.. Морячок из «Ла Реаль», которому загорелось сплясать матчиш, облапил Мими и принялся скакать с ней, отчаянно обжимая ее… Но Проспер решил, что пора было завязывать и прекратить разливать спиртное. Мол, час уж больно поздний… Пренебрегши его запретом, Гектор завел граммофон, зашипело, затрещало в раструбе — хоть святых выноси! Проспер требовал, чтобы немедленно прекратили танцульки. Немедленно!

Забухали в ставни… Снова полиция! К счастью, оказалось не фараоны, а просто соседские охранники из дока Поплар…

Их впустили… Спокойные ребята, только, как всегда, их мучила жажда — засохло в груди. В эту ночь был их черед дежурить, вот они и заглянули узнать, по какому поводу песнопения. Охранники уселись между дамами… Каскад поведал, как Жером Дай Деру поспорил с одной из девиц… так, рисовки ради… что проедется в машине по стеклянному балкону «Кристалл Палац» и ничего не разобьет… Нет, подумать только! Черт знает, какая эквилибристика!.. На сорокасемиметровой высоте прокатиться по всему витражу, балансируя на железных штуковинах, то есть, в сущности, показать номер воздушной акробатики! Трюк подстать Тара-Toe!.. Иными словами, настоящее чудо… В назначенный день все явились поглазеть и из «Лестера», и из «Ройял»… А он возьми, да струхни на своей верхотуре… Обделался, на попятный пошел, мокрая курица! Махнул рукой, мол, цирка не будет, спускаюсь… Какой тут крик поднялся: засранец, говнюк, недоделок! Жлоб поганый!.. Готовы были разорвать его на куски! Орали под витражами, вопили в «Паласе»… Едва удалось ему спастись от самосуда, удрал через турникет. Бежал от позора, больше его никогда и нигде не видели… Прямиком в Америку, исчез бесследно! Вот такая штука приключилась с Жеромом…

— Ты-то, малыш, не таковский! Тебе-то с чего смываться? Женщины снова посмеялись, вспоминая, какая рожа была у Жерома на верхотуре «Кристалл Палац». Ой-ей-ей!..

Понемногу наладился благодушный разговор, мне стало, наконец, кое-что известно о старых моих знакомых из «Монико», о Викторе из «Ацтека» в Сохо… Там, где у меня водились друзья… скажем, в Эйфелевой башне! Кругом уезжали, бросали женщин… Консульство обращалось с призывами: «Ты нужен всем!» Дежурное объявление… Подоплека-то мне была понятна…

— Посмотри, какая трогательная картина!

Каскад со смехом показал мне на Анжелу и Джоконду, пивших из одного бокала.