Банда гиньолей

Нет, я его точно загоняю… до смерти. Глядеть страшно, как с него льет — ручьями, ливмя. Прямо как под проливным дождем! Уже и стоять не может, задрав ногу… Зашатался, повалился. Ага, допрыгался, старый хрен! Хватит, поиздевался надо мной! Он лежит на боку… судорожно хватает воздух ртом… ревет, как бык.

— Подыхай, дед! — мило так говорю ему.

Свесив язык, он лакает, слизывает что-то на ковре…

— Ну, что, доигрались, дед? А теперь — спать!

Покамест ему незачем было очухиваться, а с него могло статься, и я бы ему всю морду расквасил…

* * *

После всех треволнений, свирепых коррид, «Фероциуса» и прочего, особенно пляски бесов… я был настолько взвинчен, настолько возбужден… что уже и сам не понимал, какие чувства испытываю. Всего боялся, боялся потерять все. Обожаю вас, люблю вас, моя маленькая святыня!.. Я обеспамятел от любви, лишился рассудка от страсти. Желания… чересчур кипучие для моих ран, моей попорченной головы. «Обожаю вас, люблю вас!» — повторял, твердил я. Так накатывало на меня — спасу нет… Ничего не жаль ради счастья… Как мне хотелось целовать ее! Еще крепче! Покусывать ее! Сделать ей больно, черт! Я все сделал бы, на все пошел… лишь бы она хоть немного обожала меня. «Ах, Фердинанд! Это вы! Один! Только вы!» Я изнасилую ее, провалиться мне! Как пить дать! Раз — и готово, охнуть не успеет! Я давно уже поджидал ее… она должна была сойти по этой лестнице. Не хватит же моего терпения… на целые часы! Мы собирались в город, побегать, порыскать вдвоем за покупками. Новое оборудование — моя забота. Ведь сколько добра переломали! Только не мог я больше заниматься этим в одиночку. Нет уж, дудки! С этим… кончено раз и навсегда! Отныне Вирджиния должна была сопровождать меня всегда и всюду — признак и знак недоверия доброго дядюшки. История с ртутью… во всех подорвала доверие ко мне. Я оказался слабым, безответственным, а вот Вирджиния — девочка серьезная… с чувством ответственности… сама добросовестность. На нее и было возложено присматривать за мною. Она должна была неотступно следовать за мной повсюду. Да здравствует моя надсмотрщица! Вот здорово! Я буду таскать свертки. Но-о-о, коняшка, вези железки! А она будет прогуливаться барышней… Ну, может малость пособит… Лондон я не очень хорошо знаю, а вдвоем ни за что не заплутаем. Да одно ее чудесное имя, Вирджиния, чего стоит!.. Все время буду звать ее по имени, чтобы ни на вершок не отходила, чтобы слушалась с полуслова… Нет, лучше мне слушаться ее! С радостью, с восторгом буду исполнять все ее приказы… в ту же секунду. Никогда больше не стану вредничать. Мой ангел-хранитель! Отрада моя! Душа моя!.. Но что-то она замешкалась… все не спускалась и не спускалась. Не догадывалась о нашей гонке, сколько нам с ней предстояло колесить на своих двоих. Но Вот, наконец… ее голос, ее легкие шаги. Вот она сама, моя чудная, моя ненаглядная! Сияние, чары и улыбка делают ее еще более прелестной, милой и радостной, чем в тот вечер… Какой? Вчерашний? Чем в то утро? Не знаю. Она ослепляет ценя… В глазах все меркнет и вспыхивает вдруг. Как я рад ее взгляду! Как люблю ее! Но она смеется, смеется… Все во мне застывает. Гляжу на нее. Жизнь остановилась. Издевается надо мной?.. Нет, смеется, потому что смех разбирает. Жизнь воскресает во мне! Я умираю по десять раз за секунду… Какое счастье! Я плыву! Я на небесах!

— Фердинанд! Фердинанд!

Иду, ангельский голос, иду! Вот он я! Уношусь в грезу.

— Пошли, Фердинанд!