Банда гиньолей

Я спешу больше их всех!., я им, сволочам, так и кричу!.. Меня следует принять немедленно! Я не для того пришел, чтобы тут ждать!., мне нужно видеть консула лично!.. Собственной персоной!., незамедлительно!.. Я ору поверх голов… «Господин генеральный консул!..» Это еще что!.. Я вот пиджак порвал… он в лохмотья превратился… так меня за него дергали!.. Клочьями сзади висит!., мой пиджак-реглан… Я приветствую флаг над дверью!., и герб!., наш славный триколор!.. «Смирно!» — командую я… гаркаю в толпу… «Смирно!»… В дверь барабаню… Войти хочу… Бабы вокруг, учительницы французского, шалопаем меня обзывают, бандитом, грабителем… Я им не отвечаю… я стучу… сильнее!., я эту дверь высадить готов!., дубасю изо всех сил!., ногами!.. Приоткрывают наконец-то!., щелочку… я врываюсь! сокрушаю… швейцара!., привратника!., я внутри!., победа!.. Но тут сердце мое не выдержало! ноги подкосились!., я осел на пол!.. Перенапрягся!..

— Сударь! Сударь!.. Мистер! — заявляю я… — Долг превыше всего!.. «Вперед, сыны отчизны!»… — выкрикиваю я!., сил не жалею!., холуя этого оскорбляю!..

Он отвечает по-английски:

— Go away!.. I am the Commissionar!.. — убирайся, дескать, вон, я швейцар, то есть род лакея в ливрее, каких нанимают по часам, по неделям оберегать прихожие, конторы и всякие служебные помещения!..

— Консула Франции!.. — требую я… — Мне нужно видеть консула Франции!.. Господина Генерального консула!..

Вот, наконец-то, служащий… Настоящий, в люстрине… аза ним еще три!., потом еще десять!., все в люстрине, в пенсне и с целлулоидными воротничками… я обомлел! Ох уж мне эти воротнички!., они меня совсем с толку сбили! В первый раз в Лондоне увидел!., обалдел прямо! Смотрю как завороженный! У всех галстук бабочкой!., на резинках специальных!., мать честная!.. Это ж юность моя!.. Я на галстуки эти вытаращился, все глаза проглядел!., оторваться не могу!.. Это ж детство мое!., ученичество! Первые шаги!.. Пассаж Веродода!.. Быть того не может! На каждом по галстуку… все одинаковые! в точности, как у отца!., на резинке!., и полоски зигзагом, как у него! черные и белые… У меня слезы выступили!..

— Господа! Господа! — обращаюсь я к ним… — Простите мне!., мою слабость!.. Это голод!.. Легкий обморок!..

— Вы голодны?.. — спрашивают они в один голос… Изо рта у них воняет… В нос мне дышат… Зубы их гнилые вижу…

— Вам требуется помощь, молодой человек?.. Помощь?.. Утром в десять!.. Приходите завтра!..

Гонят меня, стало быть.

— Помощь?.. Помощь?.. Ах, они, хамы!.. Я вне себя!..

— Я в армию хочу, сволочи!.. Я на войну хочу! Родину спасать!.. Сучьи потрохи!.. У меня и документы фальшивые при себе! — так прямо им и заявляю! кричу в лицо.

Вижу, они думают, что у меня крыша поехала… Знаки друг другу делают.

— Пойдемте с нами, молодой человек!.. Пойдемте с нами!.. Поднимайтесь осторожно… с нами… осторожно…

Ведут меня… сопровождают… Окружили плотно… Чтоб не сбежал… Ишь, хитрые!.. Видали мы таких!..

Поднимаемся на второй этаж… проходим насквозь два… три… четыре кабинета анфиладой… все машинисточками заполненные… дурнушки бледнолицые… все на меня косятся… одна горбунья…

Там в глубине — «Военный отдел»… на двери обитой написано… далее: «Военный врач»… Вваливаемся всем скопом… втискиваемся… н машинисточки все за нами!., хихикают, поганки… Провожают меня… шагу ступить не дают!..

Давненько я врачей в форме не видел… с самого госпиталя!.. Это на меня сразу подействовало!.. Госпиталь тот в Хазбруке был, во Фландрии…

— Смирно!.. — кричу я… — Смирно!.. Все хохочут… ха! ха! ха!

— Ваши документы, молодой человек!.. Предъявите документы!..

Разрываю внутренний зашитый карман пиджака… карман этот целехоньким сохранился!.. Протягиваю документы врачу… Список мой послужной… упоминания в приказах!..

— Фальшивые!.. — так его сразу и предупреждаю… — Целиком и полностью!..

Заявляю об этом во весь голос!.. Настаиваю.

— Фальшивые от корки до корки!..

Он меня усаживает. Вот и отлично!.. Пусть изучает вволю!.. Устраиваюсь поудобней в самом большом кресле… Пусть полюбуется… Пусть порадуется… А я погляжу на клубы тумана… они плывут за окном… танцуют… в оборках все… будто балет!., пока он там бумажки изучает… Я даже песенку замурлыкал!.. Это после дождя… балет туманный… Вот он уже уплывает… невесомый уносится ввысь… к святому Олбани… Церковь вся черная стоит!., а шпиль на солнце золотом сверкает! Поразительное зрелище!.. Облака рассеиваются… Да! я подвержен мечтательности!.. Забываюсь запросто!., грежу по всякому пустяку… надо ему тоже сказать… я ему сообщаю, доктору, то есть… уведомляю вежливо…

— В воздухе, — говорю, — чудеса творятся… Так просто, соображение высказал.

Пусть знает.

— Подойдите ко мне, молодой человек!.. — отвечает он любезно, но твердо. — Раздевайтесь!.. А вы, там! выйдите за дверь!

Все выходят.

Разглядывает руку мою… шрамы…

— Смирно!.. — ору я, что есть мочи… — Смирно!..

Он мне ноги ощупывает, ягодицы, мошонку… везде потрогал… слушает… опять щупает!., пройти заставляет… вперед… назад…

Головой качает… Вижу, сейчас откажет…