Банда Кольки-куна

Одновременно с этим в столице оживилось движение рабочих. Возглавил его старый агент Зубатова священник Гапон. Бывший начальник Особого отдела Департамента полиции и изобретатель «полицейского социализма» отбывал ссылку во Владимире. А Гапон мутил рабочих и звал их идти к царю. Он-де стоит над всеми и понимает чаяния народа, а министры мешают прямой связи монарха с подданными. Надо вручить Его Величеству петицию, где все будет написано. У царя-батюшки тут же откроются глаза на то, как живут его дети. Он одернет зарвавшихся заводчиков, и начнется хорошая жизнь. Так или примерно так хитрый поп дурил людей на глазах у полиции. Недалекий градоначальник Петербурга Фуллон помнил, что Гапона к нему прислали из МВД, и считал его действия согласованными с властью. И в результате всеобщего непонимания и легкомыслия грянул гром.

3 января с Путиловского завода были уволены четыре человека, все из рабочего общества, руководимого Гапоном. Сразу же началась стачка — люди требовали вернуть своих товарищей на работу. Администрация отказалась. Назавтра к стачке примкнули соседи, а через день забастовали все предприятия Петербурга. Газовый завод и электростанция тоже прекратили работу, город погрузился в темноту. 7 января типографские рабочие прекратили печатать газеты. Власть растерялась, обыватели ошалели. Темно, страшно, и никаких новостей из внешнего мира… Наконец стало известно, что 9 января Гапон поведет многотысячную толпу рабочих к Зимнему дворцу.

Ближайшее окружение государя совещалось с утра до вечера. Сам Николай жил в Царском Селе и не собирался ехать в город разговаривать с народом. Впустить в центр столицы десятки тысяч возбужденных пролетариев представлялось немыслимым: будет еще одна Ходынка. Уговорить попа остановить людей никто даже не пытался. И тогда разрешение опасной ситуации возложили на военных. А именно — на великого князя Владимира Александровича, командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа. Как солдаты будут останавливать гигантскую толпу, самые умные догадывались… Полиция служила у армии на подхвате и до последнего пыталась предотвратить кровопролитие. В итоге немало правоохранителей погибло от пуль.

Утром 9 января рабочие пятью колоннами двинулись в центр города. Гапон вел путиловцев с иконами и хоругвями. Люди шли плотной толпой, задние подпирали передних. На мосту через речку Таракановку шествие остановили и приказали разойтись. Никто из людей не поверил, что сейчас в них будут стрелять боевыми патронами. Когда началась пальба, полицейские, сопровождавшие колонну, закричали офицерам: «Что вы делаете?!». Их положили следующим залпом.

Другие колонны тоже рассеяли огнем. Кровь пролилась на Невском проспекте у Полицейского моста, на Гороховой возле Адмиралтейства и на Каменноостровском проспекте перед Троицким мостом. Тех, кто все же пробился к дворцу, добивали у Александровского сада. Но в одном месте народ оказал сопротивление. Колонна, шедшая с Васильевского острова, была остановлена на мостах. После первых залпов толпа ринулась назад. Люди разгромили завод по производству холодного оружия Шора, взяли шашки и кинжалы, выстроили баррикаду и удерживали ее несколько часов. Завязался самый настоящий уличный бой, и пехота с трудом разогнала возмущенных рабочих.

Как нарочно, начальство именно туда послало Лыкова наблюдать за обстановкой. Тот предусмотрительно надел шубу, а не форменное пальто, но пистолет не взял. Когда двое оборванцев, вооруженные белым оружием[19], увидели гуся в бобровой шапке, то сразу им заинтересовались. Лыков кинулся убегать по Кадетскому переулку. А что еще ему оставалось делать? Кругом сотни разъяренных людей, тут и там раненые и убитые. Звать городовых бесполезно — никто не придет на помощь. Люди озверели и искали, кому из начальства отомстить. Надеяться приходилось лишь на быстрые ноги. Но парни были моложе и догоняли коллежского советника. Возможно, его жизнь так бы и окончилась на Василии, но сжалился швейцар одного из домов. Он увидел погоню, распахнул дверь, впустил хорошо одетого господина в подъезд и сразу закрылся изнутри. А затем вывел его через задний ход на соседнюю улицу. Рабочие постояли-постояли, матерились, грозили швейцару, разбили окошко, пытались выломать дверь, но потом ушли. А Лыков весь вечер успокаивался коньяком. На другой день он приехал в Кадетский переулок, нашел своего спасителя и вручил ему тысячу рублей. И посоветовал на время исчезнуть…