Банда Мило

— Что, ненадолго тебя хватило, Мило? — сиял он от удовольствия.

— О чем вы?

Уизл и его друг, инспектор Росс, соблаговолили все разъяснить мне по дороге в участок. Оказалось, вчера вечером некто грабанул управляющего местного ресторана «Харвестер», когда тот выходил, чтобы положить вечернюю выручку в ночной сейф на главной улице. Уизл и Росс подумали, что я могу помочь им с исследованием — или расследованием? Никак не могу запомнить, как правильно. В общем, мы нашли тихое помещение, магнитофон и приступили к беседе.

— Говорю же, это не я.

— А мы уверены, что ты. Окажи себе услугу и признайся, что приложил руку к этому делу. В будущем тебе зачтется, — высказался Уизл.

— Сколько можно твердить одно и то же? Вчера вечером я сидел дома, — наверное, в десятый раз повторил я. — У вас ведь ничего нет? Так? Кто-то что-то спер, и поскольку вам не с чем работать, вы решили пойти простым путем: притащить сюда меня и хорошенько прижать. Даже если этот номер не пройдет, всегда можно сказать потерпевшему, что преступника задержали, но вынуждены были освободить за недостаточностью улик. И тогда вы по крайней мере не будете выглядеть абсолютно некомпетентными идиотами.

Уизл повернулся к Россу и покачал головой.

— Не знаю, что с нами происходит. И надо же нам было снова арестовать невиновного. Боже мой, сколько их на нашем счету?

— Должно быть, сотни, сержант. Кажется, и на сей раз нам не повезло, — как-то бесстрастно ответил Росс.

Как я справедливо и отметил, они не имели против меня никаких улик. Клянусь, я этого не делал. Я обязательно признался бы вам, если бы имел к этому делу хоть какое-то отношение. Ребята просто предприняли операцию по спасению собственной репутации, а я призван был в этом помочь. Насколько я понял, в ближайшие месяцы подобное ожидает меня сплошь и рядом. Так что следует вести себя поосторожнее, чтобы не дать им ни малейшего повода сомневаться в моей непричастности к всякого рода сомнительным делишкам. Внезапно мне стало жаль, что я не могу на всю катушку воспользоваться своим коротким настоящим. Но нет. Я ни за что не передумаю. Видите ли, проблема в том, что, коли заработал определенную репутацию, законники уже никогда с тебя не слезут: либо они запишут все прегрешения на твой счет, либо решат, что тебе есть что скрывать. В конечном итоге тебя упекут за решетку и будут держать до тех пор, покаты не расколешься. Подобный поворот ни в коей мере меня не устраивал. В общем, я посчитал, что если буду дружелюбен, окажу содействие и отвечу на все вопросы честно и откровенно, в самой искренней и прямолинейной манере, то окажусь на свободе уже через полчаса. К несчастью, мой послужной список свидетельствовал не в мою пользу. Меня далеко не назовешь ветераном презумпции невиновности.

— Послушай-ка, милок, думаешь, ты мотал срок? То были детские забавы в сравнении с тем, за что мы можем упечь тебя на этот раз. Вооруженное ограбление? Нанесение тяжких телесных повреждений? Это уже со всем другой разряд, Мило. Новая лига, — разъяснил Уизл.

— Если уж вы так уверены, что это сделал я, то предъявите обвинение и докажите мою виновность в суде. Ничего нового я сообщить вам не могу. Я этого не делал. Вчера ночью я находился дома и смотрел телик со своим братом. Можете спросить у него самого.

— Тебе известно, что означает слово «привычный», Мило? — спросил Уизл.

— Приходилось слышать.

— Уверен, что приходилось. Но «привычный» относится к природе человека, его привычкам, понимаешь?

Привычное поведение — это нечто, заложенное в каждом из нас от природы. Это нечто постоянное, то, от чего мы никогда не сможем избавиться. Знаешь почему? Потому что это — твое «Я». От себя не убежишь. Такое никому не под силу. Вот ты, например, привычный вор. И ты никогда не сможешь не воровать, как лев не сможет не пожирать антилоп. Это у тебя в крови. Знаешь, мне даже жаль тебя. Правда. Потому что ты никогда не сможешь жить нормальной жизнью, как все остальные. По одной лишь причине: то, что считаешь нормальным ты, все остальные отвергают. Мы не можем допустить, чтобы ты поступал естественным для себя образом. Но ты ведь не изменишься. Не бросишь прежних привычек. Так и будешь метаться из тюрьмы на волю, с воли — обратно в тюрьму, и в конце концов кого-нибудь прикончишь, после чего тебя уже никогда не выпустят на свободу. Видишь? У тебя никогда и ни за что в жизни не получится завязать, если только… — Внезапно он замолчал и выдержал паузу для создания драматического эффекта.

Ну, давай же, Уизл, продолжай. Сделай милость, подумал я. Поведай мне, как я могу разорвать этот круг. Все что угодно, только покажи, где подписать.