Банда Тэккера

От неожиданности Тэккер выпустил из рук газету. Он думал, что Эдна уже ушла. Чтобы скрыть свое замешательство, он стал поправлять очки.

- Я не понимаю, - сказал он.

- Я хочу сказать, что видела тебя в разных переделках, но никогда не видела, чтобы ты изменился хоть на йоту, и порой это очень досаждает.

- Ты уже спишь совсем. Тебе пора в постель.

- Нет! - воскликнула она. - Зачем приходил этот человек?

- Ты хочешь, чтобы я выдумал для тебя какую-нибудь басню? Ну, а я устал, не хочется ничего придумывать.

Эдна ушла в спальню. Тэккер снова взял в руки газету. Он не читал. Он просто держал газету перед глазами, но на лице его было такое выражение, словно он читает.

Он обдумывал, как ему лучше поступить с Фикко. Фикко, вероятно, решил, что Тэккер не захочет или не сможет драться с ним, потому что Холл выслеживает Бэнта. Если заварится каша, мало ли что может выплыть наружу, и тогда махинации Бэнта, тоже, чего доброго, выплывут наружу, а Бэнт не может до этого допустить, особенно сейчас, когда его выслеживает Холл. Поэтому Фикко решил наложить выкуп на все лотерейные банки, входящие в синдикат. Вот для чего ему понадобилось знать, кто входит в синдикат, он хотел действовать наверняка и не терять времени даром. Если Тэккер не захочет или не сможет драться, синдикат перейдет к Фикко. Впрочем, Тэккер может откупиться от Фикко, уступив ему часть синдиката. Во всяком случае самое меньшее, что Фикко выиграет - это выкуп с каждого из банков. Если Тэккер решит драться, то драка будет. Фикко пойдет на это. Он сейчас на мели, и терять ему нечего. И вся шайка его на мели. Они не взяли бы 60 долларов у Джилиама, не будь дела у них совсем плохи.

- Ты как будто и в самом деле читаешь газету, - сказала Эдна. Она вышла из спальни и, стоя в дверях, наблюдала за Тэккером.

Тэккер вздрогнул.

- Черт! - сказал он. - Как ты меня напугала.

- Неужели? - Эдна рассмеялась. Она не сводила с него глаз. - Не думаю. Не думаю, чтобы тебя могло что-нибудь напугать.

Тэккер встал с дивана и беспокойно прошелся по комнате.

- Не делай этого больше, - сказал он и прижал руку к груди. - Черт! воскликнул он. - До сих пор сердце колотится.

- Неправда. - Эдна вошла в комнату. - У тебя нет сердца. Раньше мне казалось, что так и надо, что это замечательно, если мужчина такой, как ты, отпетый.

- Отпетый? Как это? С чего ты взяла? Я вовсе не отпетый.

- Я хочу сказать - твердый, как кремень. Что бы ни случилось, ты не меняешься. Мир может измениться, а ты нет. Что бы с тобой ни случилось ты не меняешься. Тебя не проймешь, нет, у тебя даже мускул на лице не дрогнет.

- Какие глупости! Очень даже меняюсь. Почему ты говоришь, что я не меняюсь? Я старею. Вон уж и брюшко отрастил. Я остепенился, стал совсем солидный, почтенный человек.

- Да ну! Подумать только! Значит, бога ты не перехитрил? Жаль, жаль, что ты сдался, начал стареть, как все простые смертные.

- Не понимаю, чего ты сердишься?

- Я сержусь потому, что ты стоишь тут с каменным лицом, и я не могу понять, что происходит. Что-то происходит, я знаю, и нечего меня дурачить.

Тэккер рассмеялся.

- Форменный шпион в юбке, - сказал он.

- Ладно, ладно.

- Чистокровная ищейка.

- Бен, перестань! Ты должен сказать мне. Я имею право знать.

- Конечно, имеешь, и я бы сказал, если бы мог припомнить, о чем он говорил. Но это было что-то по части Джо, и я сказал этому субъекту, чтобы он не приставал ко мне, а приставал бы к Джо; а потом я выкинул все это из головы.

- Тебе меня не одурачить, Бен.

- Думаю, что нет.

- Мы прожили вместе слишком долго, чтобы я могла не знать.

- Ну, что ж поделаешь, если уж ты без этого не можешь уснуть, так подожди, я сейчас придумаю тебе сказочку на сон грядущий. - Наморщив лоб, Тэккер задумчиво побарабанил по нему пальцами. - Сейчас придумаем, сказал он.

Эдна смотрела на его грубое, бесстрастное лицо, нарочито насупленное сейчас в деланной задумчивости.

- Мне всегда казалось, что это замечательно, - сказала она, - что мужчина должен быть именно таким, как ты, - как кремень. Но иногда это просто черт знает что. Уверяю тебя.

Тэккер подошел к ней, взял ее за обе руки, заглянул в глаза и сказал:

- Ты же знаешь, Эдна, - если было бы что-нибудь серьезное, я сказал бы тебе.

- А ты позволь мне самой судить, серьезно это или несерьезно.

- Нет! - Тэккер помолчал с минуту, все еще глядя ей в глаза, потом сказал: - Я еще сам не решил до конца, что делать.

- А, так тебе нужно что-то делать?

- Может быть. А может быть, и нет. Не знаю. Еще не решил. Я тебе все скажу, как только можно будет. Ты же знаешь. Разве я не все говорю тебе?

- Да, Бен, говоришь. Во всяком случае я всегда считала, что говоришь.

- Я всегда говорю, всегда.

Она задумалась, пытливо глядя ему в глаза. Потом поцеловала его в щеку и погладила ее своей белой нитяной перчаткой.

- Ну вот, правильно, - сказал Тэккер. - Немножко кольдкрема не помешает моей отпетой роже.

Эдна рассмеялась.

- Я совсем не то имела в виду, - сказала она.

- Знаю, знаю.

- Не засиживайся слишком поздно. - Рукой, затянутой в нитяную перчатку, она послала ему воздушный поцелуй и ушла в спальню.