Банда Тэккера

Тогда Тэккер отвел своих пленников в подвал и привязал их к стульям, одного в одном углу, другого — в другом. Обоим засунули в рот кляп. Один был молодой, другой средних лет. Тэккер решил испытать того, что постарше. Он считал, что от человека в таком возрасте скорее можно ожидать благоразумия. Тэккер когда-то служил в охране при проводке туннеля. С того времени у него остался динамит. Он собственно и сейчас не знал, зачем тогда его присвоил, может быть, просто потому, что плохо лежал. Теперь он засунул динамитный патрон в рот молодому парню, заткнул потуже тряпку, чтобы тот не выпихнул его языком, а шнур от детонатора вывел через оконце подвала к дереву, неподалеку от дома. Грохота он не боялся. В окрестных лесах гнали спирт и очень часто случались взрывы.

Когда все было готово, Тэккер вернулся в подвал и вытащил кляп изо рта пожилого.

— Ну как? — спросил он. — Хочешь, чтобы я его взорвал?

— Да ты с ума сошел, Бен! Ты совсем сошел с ума. — Тэккер решил дать ему выговориться. Он испытующе глядел на него. — Мы ничего не знаем, — продолжал тот, — откуда нам знать, Бен? Если бы мы знали, зачем бы нам тогда молчать? Но, господи боже мой, Бен, мы же не знаем, не знаем, как перед богом, я поклянусь на библии, распишусь собственной кровью, кровью родной матери, только отпусти меня.

Тэккер думал, что тот, вероятно, говорит правду. Трудно предположить, чтобы человек скрывал правду в такую минуту. Но он должен быть в этом уверен. Он должен быть совершенно уверен. Должен быть уверен, как уверены присяжные, вынося приговор, иначе он потратит много времени зря, и это может погубить все дело. Тогда он подошел к молодому и увидел, что тот потерял сознание. С досады он даже прищелкнул языком. Значит, из него пока ничего не вытянешь. Ничего от него достоверно не узнаешь. Придется шлепками приводить его в чувство, а на это уйдет время. А за это время он снова наберется храбрости и будет врать, и снова придется его обрабатывать; на это опять-таки уйдет время, и в конце концов, потратив зря столько времени, придется все начинать сначала. Тэккер с досадой отвернулся и подбежал к пожилому.

— Ну-ка, припомни, пока он не взорвался у тебя на глазах!

— Бен, ты спятил, слышишь, боже ты мой, спятил, с ума сошел, Бен, Бен!

— Заткнись и припомни.

— Господи боже мой! — Губы человека тряслись, и слова путались и становились все невнятнее.

— Припоминай, пока не поздно, — сказал Тэккер, — после него ты на очереди.

Под пытливым взглядом Тэккера бессвязное бормотанье человека перешло в крик. Тогда Тэккер, даже не взглянув на того, у которого был во рту динамит, выскочил из подвала. «Сейчас я узнаю, правду ли они говорят, — думал он. — И во всяком случае, лучше убрать их, а то еще наделают мне хлопот».

Тэккер сам дернул детонатор и побежал обратно в подвал. Оба были мертвы. У пожилого просто остановилось сердце.

По словам Макгинеса, никто, кроме него, не видел, как Тэккер вышел из подвала. Лицо Тэккера, уверял Макгинес, было совершенно спокойно. Казалось, он напряженно думал о чем-то. Предоставив подручным, которых привел с собой, заметать следы, он немедленно укатил в город. Далась ему эта сделка. А если он что забрал себе в голову — удержу ему нет. Такой уж это человек, а в молодости и подавно. Никто и ничто не могло его остановить. Кто бы и что бы ни встало на его пути — растопчет.

— Хорошо быть спутником такого человека, — добавил Макгинес, — но не слишком-то приятно столкнуться с ним на узкой дорожке.

— А знаете, что он, сукин сын, потом сделал? — продолжал Макгинес. — В ту же ночь сцапал еще одного субъекта, привез его туда же и рассказал, что случилось с теми двумя, только приукрасил немножко, сказал, что взорвал не одного, а обоих, и показал то, что осталось: разбитый стул, брызги на стенах, на полу и клочки мяса, приставшие к мусорному ящику, куда все свалили. Тот и выложил Бену все, что нужно, и поутру Бен во всеоружии мог ехать заключать сделку.

— Кремень, — рассмеялся Уилок.

— Я же вам и говорю — молодчина.

— «Неуловимый Бен, дьявол-динамитчик», — произнес Уилок и снова рассмеялся.

Он не верил этой истории. Он не мог ей верить. Он должен был забыть о ней, как о пустяке, о котором не только разузнавать, но и думать не стоит. Уилок и раньше знал, что бизнес часто пускает в ход оружие, и личный опыт показывал ему, как бизнес, помышляя только о деньгах, способен искалечить жизнь множества людей. Совершалось ли убийство собственноручно или чужими руками, быстро и непосредственно или окольным путем, — отношение убийцы к своей жертве не менялось. В обоих случаях убийца принадлежал к одной и той же породе людей. Был ли он важной персоной, сидел в конторе акционерного общества и на заседании правления проводил мероприятия, обрекавшие на смерть рабочих сталелитейной или автомобильной промышленности, железнодорожников или нефтяников, либо мелкой сошкой, лично осуществлявшей эти мероприятия, — и в том и в другом случае убийца не видел в своих жертвах живых людей. Они были просто препятствием.