Банда возвращается

— Думаю, что не хотелось бы попасть в эту мясорубку. Дело хуже Листьева.

— Тоже правильно, — генерал, кажется, усмехнулся. — Сейчас без промедления садись в машину и подъезжай к Кремлю с Каменного моста.

— Есть подъезжать… — плечи у Александра опустились; он не ошибся в прогнозах относительно собственной персоны.

— Временный пропуск на тебя уже заготовлен, и тебя будут встречать люди из охраны. Жду приблизительно через час короткий доклад.

Банда с досадой скривился, однако возражать начальству не стал:

— Разрешите спросить, Виктор Семенович, кто из следственной группы там уже работает?

— Хрен там работает, а не объединенная следственная группа! — хмуро заявил генерал. — Мне сообщили обо всем двадцать минут назад. И надавили — будь здоров!

Вот сижу, слушаю брифинг и получаю по радио информацию. На месте преступления будем работать только ты и я.

А остальной состав следственной группы с нашей стороны будет разрабатывать внешние связи Смоленцева: политические, денежные и интимные интересы, — генерал тяжело вздохнул. — Все, выдвигайся, больше у меня информации нет. Присмотрись там, — как-то неуверенно добавил он и закончил:

— Да что тебя учить…

Послышались короткие гудки, и Бондарович положил трубку.

* * *

Садясь в машину, выезжая на проспект и включая радио, Александр повел внутренний разговор со своим начальником; Александр время от времени моделировал такие разговоры; это очень помогало ему анализировать непростые ситуации — типа той, что сложилась сейчас; но не со всеми он мог вести мысленный диалог — для этого требовалось, как минимум, уважать собеседника:

— А что ж вы, Виктор Семенович, сами не поехали в Кремль? Чай, генеральские лампасы произвели бы там больше впечатления, чем майорская звезда.

— Понимаешь, Саша Бондарович, в том месте ты хоть кремлевские рубиновые звезды на задницу нашей — никого этим не проймешь. Там другие регалии в ходу. Неискушенным взглядом и не заметишь… В этой ситуации полетят и погоны, и головы, — сейчас все подставляют друг друга, начиная с самого верха. Председатель ФСБ, например, ни секунды не сомневаясь, подставил меня…

— А вы — меня, — Бондарович вздохнул. — На месте преступления уже два часа действует служба безопасности. Теперь там можно увидеть только то, что они захотят показать. А потому вам лучше заняться общим планированием расследования, чем идти на прямое столкновение с Наумом Кожиновым. Он ведь в отличие от руководства МВД и ФСБ даже на брифинг прислал своего заместителя.

Что он натворил в Кремле и как повернет дело, теперь сам черт не разберет.

— То-то и оно. Игра идет не нашего масштаба. Так что будь там осторожнее.

— И тогда меня уж точно подставят и разотрут в порошок. Если заметят, конечно…

— Может быть, и так. Я всегда доверял тебе дела, где нужны голова, осторожность и напористость. Лавируй, Саша Бондарович. А если что… кто тогда прикроет твою задницу, как ты думаешь?

— Думаю, что никто.

— Как получится, сынок, как получится. Своя задница, как говорится, роднее. Иначе и быть не может!.. Но ты уж сразу не сдавайся, можно кое-что и выиграть в этой заварушке, если правильно себя повести. Неплохо бы только быстро разобраться, как дела обстоят в действительности и как нам не стать главными виноватыми, если дело нельзя раскрыть. Ты понимаешь, о чем я тебе здесь толкую? Не сунь голову в петлю. И не упусти шанс. Ты как бы на перепутье…

— «Кто виноват?» и «Что делать?» — два главных русских вопроса?

— Не впадай в панику, делай что возможно.

— А я что делаю?..

Примерно так разговаривал сам с собой майор Бондарович, пролетая вечерней Москвой мимо ярких огней, которыми «новые русские» разукрасили столицу. При подъезде к Кремлевской набережной Бондарович попал в пробку и пожалел, что не поехал в объезд. Сэкономил бы время.

Пришлось выбросить на крышу мигалку с сиреной; пару месяцев назад их снабдили такими симпатичными импортными штучками. Выскакивая на встречную полосу, так что удивлялись даже привычные ко всему московские водители, парализуя зевак холодными мертвенно-синими вспышками, он-таки прорвался к месту назначения.

И черт с ним, хоть на бешеной гонке душу отвел.

Внушительно надвигалась кремлевская стена… Горели в черном небе рубиновые звезды…

Александр Бондарович, 9 часов 30 минут вечера, 23 марта 1996 года, Кремль, место преступления.

В воротах охранники сразу среагировали на его удостоверение; один из молодых людей, стоявших в одинаковых коричневых плащах под унылой мартовской моросью, сел в машину и показал место на служебной стоянке, где можно было припарковать машину.

— Как полагаешь, «дворники» надо снимать? — спросил его Александр.

— Твои вряд ли кому подойдут, — невозмутимо ответил молодой человек, окинув взглядом ряды иномарок. — Но можно и снять, шоферская привычка, знаешь ли, живуча, — неожиданно добавил он.