Банда возвращается

На столике в полиэтиленовых пакетиках с бирками лежали: два пистолета — «Макаров» и здоровенный крупнокалиберный «магнум», запасные обоймы, патроны россыпью, еще какая-то мелочь.

Старший лейтенант Захаров зарокотал баском:

— Товарищи понятые, подпишите протокол об изъятии оружия. Вам придется задержаться здесь до приезда группы специалистов и на время обыска.

Мужчина и женщина, не читая протокола, поставили свои подписи.

— Почему не прочитали? — спросил Захаров.

— Да мы же слышали, как вы диктовали… — ответил мужчина. — Только время терять.

— Хорошо, — старший лейтенант Захаров посмотрел их подписи. — Позвоните, если надо, на работу, предупредите, вам выпишут потом справки на этот день.

— Какие справки, какая работа, — вздохнул мужчина. — Вокруг сплошная безработица… — он огляделся. — Можем мы сесть посидеть?

— Конечно, устраивайтесь, — разрешил старший лейтенант. — Можете, пока ждете, даже включить телевизор… По пятому каналу скоро сериал.

С этими словами он покинул квартиру.

Сев за руль, Захаров чертыхнулся: сыпала мелкая морось, а «дворников» на его «девятке» уже не было.

Москва, Москва…

Виктория Макарова, 4 пополудни, 23 марта 1996 года, Кремль.

Стройная молодая женщина твердым шагом от бедра шла долгим коридором в святая святых большой политики, — где не бывает туристов и сторонних наблюдателей.

Дежурные не задерживали Викторию и не проверяли ее допуск в эту часть здания. За несколько лет ее хорошо запомнили в лицо. Впрочем, приветственных кивков тоже не было — это не принято в коридорах власти. Фальшивые дружеские объятия и радушные фразы между даже смертельными врагами — удел политиков. Обслуга и охрана должны вести себя неприметно, человеческие отношения могут проявляться у них только после смены, далеко от начальственных глаз. Но и это не очень-то приветствуется: похоже, высокое руководство хотело бы видеть вокруг себя абсолютно надежных роботов. Так спокойнее.

Виктория вошла в приемную и, не здороваясь, бросила референту:

— Макарова, с докладом.

Тот кивнул, продолжая заниматься своими делами.

Девушка заняла место на стуле.

Она не взяла со столика журнал, не закинула ногу за ногу, не завела какой-нибудь разговор — одним словом, не предприняла ничего, чтобы скрасить ожидание в пустой приемной. Она просто сидела, спокойно глядя перед собой.

О ее приходе секретарь доложил только тогда, когда на его селекторе вспыхнула лампочка и начальник службы охраны Президента отдал какое-то распоряжение.

Секретарь сказал:

— В приемной Макарова с докладом.

После паузы он положил трубку.

— Через пять минут, Виктория Васильевна, — сообщил секретарь девушке.

Последовал короткий кивок.

В тишине, нарушаемой лишь шорохом бумаг и поскрипыванием стула под секретарем, прошли еще пять минут. Из кабинета никто не вышел (возможно, там и не было посетителей). Только на седьмой минуте на пороге появился хозяин и пригласил:

— Заходи, Виктория.

В недавно занятом кабинете было еще пустовато, неустроенно. Грузноватый хозяин подошел к столику и принялся варить кофе, слушая доклад сотрудницы.

Виктория говорила ясно, по существу:

— Повестку сегодняшнего совещания я доставила Смоленцеву в девять пятнадцать. Застала его в телестудии на Шаболовке. Передала на словах о возможном присутствии главного и необходимости сформулировать свои требования и нужды.

Хозяин кабинета вскинул бровь:

— Как он воспринял это?

— По-деловому, в обсуждения не вступал, просто принял к сведению.

— Он не был удивлен, что именно вы привезли документы?

Виктория пожала плечами:

— По-видимому, воспринял это как меры повышенной секретности.

— Меня не интересуют ваши догадки, — хозяин кабинета нахмурился. — Исключите слово «по-видимому».

Очень мешает эта мишура.

Девушка ответила уверенно:

— Нет, не был удивлен.

— Дальше.

— После десяти двадцати он выехал на Трубную площадь в ресторанчик «Александра», вел переговоры с двоими неизвестными мне мужчинами. Фотоснимки я сдала в лабораторию, — Виктория говорила четко, как по-писаному. — По сообщению Сретнева, с одиннадцати тридцати пяти до одиннадцати пятидесяти пяти находился у себя в кабинете вместе с директором «Экобанка» Виктором Сутько.

— К ним никто не входил?

— Никто… С двенадцати ноль-ноль до двенадцати сорока вел с ним радиопередачу в прямом эфире. До тринадцати ноль-ноль обедал в буфете, затем находился на заседании редколлегии телекомпании…

— Были еще какие-то встречи на чужой территории? — перебил девушку генерал Кожинов и предложил:

— Пей кофе. Насколько помню, тебе без сахара.

— Спасибо, — Виктория подошла к столу, взяла чашку. — Других встреч не было. К шестнадцати часам Смоленцев приехал сюда для участия в совещании с руководителями средств массовой информации. У меня все.

Генерал Кожинов удовлетворенно кивнул:

— Ясно. Возьмешь Семенова и Репеку, дождетесь конца совещания и дальше ведите внешнее наблюдение за объектом. Работай по обстоятельствам — тебе не впервой!

— Он постоянно с кем-нибудь встречается. Как с этим быть?