Банда возвращается

Александр Бондарович, 9 часов 30 минут утра, 25 марта 1996 года, рабочий кабинет на Петровке.

Бондарович завершал оформление дела по Смоленцеву, чтобы передать его в другие руки. Его мало интересовало — в чьи. Бумажная работа успокаивала его сегодня, хотя обычно изнуряла, как ничто другое. Он сегодня отстраненно писал бумаги, подшивал их, не вникая больше в суть проблемы.

Решение, принятое накануне вечером на пару с Филей, вернуло ему утраченное было спокойствие, переключило его сознание на другие дела. Те дела, где он умел и мог влиять на течение и исход событий.

Настроение было не то чтобы очень хорошее, но и не плохое. Самое рабочее.

Неожиданно резко раздался звонок телефона. Бондарович отложил в сторону еще неподшитые бумаги и дырокол.

Из трубки послышался незнакомый женский голос:

— Алло, а позовите Александра, Бондаровича то есть.

— Это я, — добродушно и даже в тон ответил Александр, совершенно не догадываясь, кто бы мог обращаться к нему в таком идиотском стиле, будто продавщица с неполным средним образованием звонила из ларька.

Голос в трубке заметно потеплел:

— Наверное, и не узнали, мы с вами в Оружейной Палате познакомились, помните?

Банда, как говорится, стал в тупик. В Оружейной Палате он сто лет не бывал. Первая его мысль была: разыгрывают — хотя до первого апреля еще несколько дней; вторая мысль была: проверяют таким способом — на месте ли он…

Но вдруг голос показался знакомым, и Александр «допер» что за Оружейная Палата имеется в виду. Коллекция холодного оружия на стене, больной старик в кресле, уютное чаепитие… Девушка, должно быть, не случайно законспирировалась. Это была та девушка, которая привыкла думать над своими поступками.

Он засмеялся в трубку:

— Помню, конечно. Что надумала сегодня?

— Встретимся? Когда вы можете, после работы?

— Ну, часов в семь. Если ты к тому времени уже закроешь свой ларек…

Александру показалось, что он услышал короткий смешок.

Девушка ответила:

— Хорошо. Успеете добраться до этого, как его, ну, где Бирна слушали…

«Ну артистка!» — изумленно подумал Банда.

— А-а, понял. Договорились. Прихватить что-нибудь?

— Не, ничего. Александр.

— Что?

— У меня жетончика больше нет, позвони дедушке, а?

Александр насторожился:

«А вот это, вероятнее всего, важно».

— Хорошо. Что сказать?

Голос Виктории стал как будто грустным:

— У меня свободного дня не получилось, я к нему не смогу заехать… Вообще, если что, звони ему, у меня-то нет телефона, а он знает, как передать через знакомых.

— Ну, все, что ли?

— Да, до встречи.

Зазвучали короткие гудки.

Бондарович потер лоб и закурил.

«Вот тебе и встреча в музее холодного оружия. Как бы до огнестрельного не дошло… У этой красавицы Макаровой явно что-то произошло. И дед — в курсе. Наверняка для него не секрет, что его внучка вышла на меня — причем вовсе не для того, чтобы услышать мой голос, по которому соскучилась, не для того, чтобы обсудить амуры…»

Выбросив эти мысли на время из головы, Бондарович собрал бумаги и направился к Щербакову.

Тот был на месте. Александр прикрыл за собой тяжелую дверь:

— Разрешите, товарищ генерал.

Щербаков оторвался от бумаг.

— Заходи, Александр. Дело Смоленцева?

— Так точно..

— Хорошо, — папка исчезла в столе. — Что у тебя по Могилевчуку?

— Я докладывал, можно с ним работать.

— Вот и поработай. Он пару дней на нарах отвалялся, поразмыслил. Наверняка созрел; куда ему деваться, если не хочет остаться в стороне?.. Ты как думаешь?

— Не такой он и крепкий орешек, каким казался сразу.

— Это нам только на руку. Съезди, поговори с ним. Вот новые материалы из Интерпола, — генерал достал из сейфа тоненькую папочку, — изучи их — и к делу.

— Разрешите идти?

— И не переживай, — Щербаков ободряюще улыбнулся. — Я имею в виду дело Смоленцева…

— А чего переживать? — Банду совсем не тянуло на откровения. — Дело житейское.

— Правильно, майор. Это такие дебри — куда ни сунешься, получишь по носу! То, что тебя отодвинули — считай, тебе улыбнулось счастье. Возможно, нам с тобой надо Богу большие свечки поставить за то, что не дал нам «нарыть» информации. Слышал ведь, как говорят: «Меньше знаешь — спокойнее спишь».

Генерал немного лукавил, конечно. Секретную документацию сам поглощал папками. И в другой ситуации мог с успехом сказать: «Знание — сила. Чтобы выжить, надо знать».

Банде отлично было известно, что генерал Щербаков умеет держать нос по ветру, — иначе генерал не долго продержался бы в своем кресле. Поэтому Александр, принимая ответственное решение, привык больше полагаться на собственные оценки ситуаций. Это была одна из граней его независимости. В данном случае оценки Александра и генерала совпадали…

— Разрешите идти? — повторил Бондарович.

— Разрешаю. И держи меня в курсе.

— Могилев?

— Да. Когда кулич испечется на твоей кухне, посмотрим, что с ним можно будет сделать на моей…

* * *