Банда возвращается

Дальнейшую беседу Виктория вела автоматически. Ей не давала покоя фотография, которую Елена случайно прихватила вместе со списком Смоленцева из ящика стола. Фотография упала на стол, и Виктория успела рассмотреть, что на ней запечатлен Виктор Смоленцев, сидящий за столиком в кафе «Александра» вместе с неким пожилым человеком.

Это был снимок вчерашней встречи Смоленцева, которую Виктория засняла по распоряжению Кожинова. Странным казалось одно – ракурс съемки был совершенно иным.

Волновала Викторию и реакция Принцессы: Елена быстро спрятала фотографию обратно в стол…

* * *

Александр Бондарович,

10 часов утра,

24 марта 1996 года,

кабинет генерала Щербакова

Хотя Александр Бондарович с самого начала своей службы в ФСБ поставил себя достаточно независимо и у него не было оснований опасаться начальства, вызовов в этот кабинет не любил и даже предпочитал их избегать. Банда чувствовал себя в этом кабинете неуютно – примерно как неуспевающий школьник у доски под строгим взглядом учителя. Конечно, образ неуспевающего школьника в данном случае как бы не совсем точен – у Банды и его маленького отделения были самые лучшие показатели в работе, – однако уж такая возникала ассоциация, и Александр никак не мог от нее избавиться.

– Докладывайте, майор, – генерал Щербаков был сегодня в меру озабочен.

Бондарович уселся перед столом генерала и положил перед собой папку с заведенным делом. Позже оно будет приобщено к отчету объединенной следственной бригады.

– Начать с впечатлений или с фактов? – голос Бондаровича был сух.

Генерал цепко взглянул на него из-под кустистых бровей:

– Впечатления твои у меня, как на ладони… Поскольку все – на твоем лице.

«Подумаешь, бином Ньютона…» – вставил про себя Александр.

Свои мысленные разговоры с генералом Щербаковым он иногда вел даже в присутствии последнего. Бондаровича это некоторым образом даже развлекало.

– Собираешься просить отстранить тебя от этого дела и дать заниматься своим. Так?

Банда озабоченно наморщил лоб:

– Приблизительно так, Виктор Семенович.

– Начни с фактов.

– Моя работа в следственной группе – чистый камуфляж, – Александр с удрученным видом развел руками. – Я подшиваю в дело документы, которые они исправно копируют для меня. Один из основных вопросов: мне так и не удалось произвести осмотр тела жертвы – ни на месте преступления, ни в патологоанатомическом кабинете…

Генерал поднял брови. Он ничего не сказал, но для него как будто это не было новостью.

Бондарович выждал вежливую паузу и продолжил:

– По первому пункту я докладывал, а из морга тело сегодня в семь часов утра увезли в телецентр, там к нему очередь образовалась – попрощаться.

– Не ожидал такого поворота? – как будто насмешливо хмыкнул генерал Щербаков.

– Так точно, это мой прокол. Я мог съездить ночью в четвертый госпиталь.

– Дальше. Каяться потом будешь.

– Относительно протокола ночного допроса Глушко и медэкспертизы мне ответили, что эти бумаги пошли должным порядком по инстанции, – докладывал Бондарович с несколько расстроенным видом.

– Так оно и есть, вот они, – Щербаков показал на два объемистых документа у себя на столе.

Банда покосился на них:

– Судя по рассказу патологоанатома, в экспертизе есть одно очень загадочное место – перелом шейных позвонков. Здесь нужны скрупулезная экспертиза и следственный эксперимент. Я не встречал такого в своей практике, чтобы кто-то случайно свернул шею.

– А я встречал, человек поскользнулся на ступеньке, – Щербаков откинулся на спинку стула; трудно было понять – иронизирует генерал или говорит серьезно.

– Но я хорошо знаю, как это делает профессиональный боец – ударом или захватом. Следует мгновенная смерть.

– Дальше.

– Существует видеозапись с телекамеры в холле, где зафиксирован выход участников совещания и вообще всех лиц, находившихся тогда на этаже. Это важнейший документ, который позволил бы осуществить точный хронометраж событий.

Щербаков никак не реагировал на эти сведения; непонятно было его настроение: к чему ему вообще доклад?

Александр продолжал:

– Возможно, у Кожинова есть и аудиозапись из курилки, где зафиксирован момент преступления. Однако у нас по непонятным причинам нет доступа к этим документам.

– И не будет, это прерогатива Президента.

– На полу в туалете, куда оттащили труп, не была произведена тщательная экспертиза следов. При помощи порошка, микроанализа или других технических средств можно было бы установить, тащил ли труп подозреваемый Глушко или кто-то другой. Следы были затоптаны.

– Твои выводы?

Александр удивился; выводы ведь очевидны:

– Ошибки в следствии могут привести к тому, что на суде обвинение развалится, как карточный домик. В этом случае наше ведомство сядет в глубокую лужу вместе с Кожиновым. Этого нельзя допустить.

Щербаков откинулся на спинку стула:

– Тогда давай план действий, который этого не допустит. У Кожинова свои проблемы, а у нас за нашу службу должна голова болеть…