Банда

– Сделаем, Иван Иванович, все сделаем, – неуязвимо ответил Голдобов, поняв и слова Сысцова и настроение. – Его жена ведь у нас работает, в нашей системе… Прекрасный человек! – неосторожно произнес Голдобов и тут же пожалел об этом.

– Я слышал, что у нее не только душа хороша? – усмехнулся Сысцов, показывая знание всего, что происходит в городе.

– Очень толковая женщина. Переживает, конечно, дни тяжелые… Но поможем. Тут уж вы не беспокойтесь, – произнес печально Голдобов и тут же чертыхнулся про себя – сейчас опять Сысцов даст ему по шее – тот не упускал таких возможностей.

– Да я особенно-то и не беспокоюсь. Думаю, все, что можно, ты уже сделал, – в голосе Первого прозвучала явная жесткость, нарушившая приятный тон беседы. – Ну, ладно, оставим это, – произнес он, не дождавшись ответа. – Потрепались и хватит. Так вот, письма… Пахомов его фамилия? – он перевернул листок. – Да, Пахомов Николай Константинович. Значит, не врет, что был твоим водителем?

– Был.

– Здесь сообщается о вещах, которые требуют особого разговора. Технология воровства, как он выражается. Причем, описывает довольно дельно. Убедительно, я бы сказал. Потайные склады, пересортица, передача товара кооператорам, частным ресторанам, слишком уж тесные контакты с мясокомбинатом… И везде имена, телефоны, адреса, даты… Ты его, Илья, недооценил. Или где-то перешел границу, переходить которую непозволительно никому. Я бы не решился. А ты решился. И получил под дых. Не знаю, сможешь ли ты восстановить дыхание.

– С вашей помощью, Иван Иванович.

– В отличие от тебя, Илья, и в отличие от твоего водителя, я друзей не бросаю. Может быть, в этом мой недостаток. Но я такой и об этом не жалею, – Сысцов посмотрел в упор на Голдобова ясным, твердым взглядом.

– Иван Иванович! Дорогой!

– Помолчи, Илья. Ты уже много чего сказал сегодня. Ты действительно в состоянии контролировать себя, свои поступки и решения? Ты в состоянии вести себя так, чтобы не ставить под удар друзей? Или эта способность тебя покинула? Надеюсь, ты понимаешь, что по этим письмам можно принять решение в течение пяти минут? Может быть, годы берут свое, а, Илья? Чтобы допустить такой прокол, надо быть немного идиотом, тебе не кажется? Забраться в кровать к жене своего водителя! Да тут… Тут кролик тебя растерзает!

– Бес попутал, Иван Иванович! – искренне простонал Голдобов, впервые ощутив холодок в лицо. – Не велите казнить…

– Если подтвердится десятая часть того, о чем пишет этот парень, нас с тобой надо сажать в одну камеру! – взревел Сысцов, поднимаясь из кресла. – Что ты нашел у нее под юбкой такого, что заставило забыть обо всем на свете?! Что я тебе сделал плохого? За что сажаешь на скамью?! Ко мне журналист из Москвы второй день на прием просится… И у него копии всех этих писем, – Сысцов грохнул кулаком по столу.

И вдруг Голдобов неловко сполз со стула и опустился на колени. Но самое удивительное – Сысцова это не удивило. В этот момент приоткрылась дверь, в кабинет заглянула Верочка. Увидев странную сцену, она тут же нырнула обратно, нисколько, впрочем, не поразившись. И надо же, ее появление, то, что она видела Голдобова на коленях, а его – возвышающегося над ним, вдруг смягчило суровость Сысцова. Что-то неуловимо изменилось в кабинете, атмосфера безжалостности исчезла и Голдобов остро это почувствовал.

– Иван Иванович, – надломленным голосом произнес он, – я могу много чего сказать, но не буду… Одно скажу – поверь мне, – Голдобов сознательно перешел на «ты». – У тебя нет более надежного человека.

– Встань, Илья, – устало произнес Сысцов и тяжело опустился в кресло. – Не надо ломать комедию. Встань и отряхни колени. Тебе много чего с себя отряхнуть придется. Я отдаю тебе эти письма. Ты знаешь свое хозяйство, разберись. Если нужно – проведи ревизии, обнаружишь нарушения – будь строг. Установишь что-нибудь по этим фактам, – он постучал ухоженным пальцем по письмам, – гони. Понял? Гони. Если понадобится – подключи Анцыферова. Необходимо подготовить обоснованное, грамотное письмо. И заранее снять вопросы, которые возникнут в будущем. Тебе придется кое от кого избавиться, с этим смирись. Не исключено, что Пахомов отправил свой разоблачения и в другие адреса – необходимо упредить. Займись немедленно. Обрати внимание… Нам прислали копии. Оригиналы они оставили себе. Постараюсь их как-то нейтрализовать. Не думаю, что это будет просто. Будет сложно, хлопотно…

– И дорого, – подсказал Голдобов, почувствовав заминку в голосе Сысцова.

– Хорошо, что все понимаешь правильно. Если бы ты был таким же умным до событий, а не после них. Все, Илья. Иди. Я сделал для тебя самое большее, что вообще возможно. Говорю тебе открытым текстом – заметай следы.

– Будьте спокойны, Иван Иванович. Разберусь и доложу.