Бандерлог, или Барьер для силы (СИ)

— Хорошо, госпожа ликтор. Мы скажем, — мужчина еще раз посмотрел на свою спутницу. — Дело в том, что маги увели в рабство нескольких наших панаконов.

— Панаконов?

— Да, так мы называем себя. По-вашему, это «люди», или, для техномиров, чаще «чудики».

Надо же, и я про себя называла этих клоунов чудиками! Знание языков? Интуиция? Совпадение?

— Нам нужно освободить их и вернуть на родину, — снова заговорила женщина.

— Сочувствую вашему горю и скорбному положению ваших земляков, — медленно сказала я. — Но не могу позволить вам пройти через Рубеж. Пересекать его имеют право только отдельные туристы, а не группы захвата или террористы.

— Мы не террористы, — возмутился Кара Фам Ру.

— Я думаю, вам лучше покинуть Рубеж. Попробуйте пройти через другие порталы, приспособленные для переправки групп. Здесь это сделать невозможно…

Женщина взмахнула рукой и в воздухе что-то просвистело. Я едва успела отклониться — тонкий жгут лишь задел меня по плечу.

В этот момент дверь распахнулась и в зал один за другим стали забегать остальные чудики. Как они сюда проникли, ведь я их не приглашала?! Но раздумывать было некогда — в меня полетели еще несколько жгутов.

Вскочив на ноги, я рявкнула:

— Немедленно покиньте Рубеж! Приказываю вам!

Но они не послушались. Мне приходилось метаться туда-сюда, чтобы не попасть под их лассо. Магических заклинаний я не знала. Амулетов силы у меня не было. Драться я терпеть не могу и не умею. Что делать?

«Дом, милый Дом, помоги мне! Мне нужен горящий факел».

И факел мгновенно казался у меня в руке. Из конуса на длинной металлической ручке било пламя. Невероятно! Что там такое горит? Впрочем, разбираться было некогда. Я круговым движением взмахнула своим «оружием». На мгновенье все чудики замерли.

— Уходите! — приказала я как можно более грозным голосом. Боюсь только, что не слишком у меня грозно получилось.

В воздухе мелькнуло очередное лассо, которое захватило и вырвало факел у меня из руки.

«Дом, убери факел» — взмолилась я беззвучно.

Он исчез. Пославший лассо подтянул к себе лишь пустой жгут.

И тут я вспомнила — у меня же в хижине спит Бандерлог! Оборотень, который любит драться.

— Уюн, позови Бандерлога! — закричала я на языке домовика. Надеюсь, гости его не знают.

«Дом, пожалуйста, если можно, создай ящик вокруг каждого нападающего!»

Раздался грохот. Молчащие до этого чудики, заорали все как один на языке, которого я не знала. И начали биться о фанерные стены своих ящиков.

Только вот воином я была плохим. Совсем никудышным. Неопытным. Даже не подумала, что в атриум вломились не все чудики. Один оставался за дверью. И когда я облегченно выдохнула, в воздухе мелькнул еще один жгут, обвивший мою руку. Резкий рывок, и я с диким воплем боли, упала лицом на стол.

«Дом, отмени лассо!»

Увы, Дом этого сделать не смог.

Рука была вывернута и болела так, что у меня из глаз брызнули слезы.

В атриум влетел Бандерлог и тут же, со всей дури, врезался в стоящий у двери ящик.

Напавший на меня чудик еще раз рванул лассо и моя рука вылетела из сустава. Громко заорав от боли, я перелетела через стол, рухнула на пол и отключилась.

Бракованный ликтор

Солнышко светит в окно. Пододеяльник с морскими волнами, на которых резвятся дельфины. Только сейчас вспомнила, что такой пододеяльник был у меня в детстве.

Рука, спина и нога обмотаны тряпками, пропитанными какой-то остро пахнущей желто-коричневой мазью. Они мешают мне пошевелиться, держат, как гипс.

Так. Начинаем разбор полетов. Я — ликтор Рубежа. Отлично! Дом выполняет мои желания в области материальных вещей. Шикарно! Жаль только, что еду и сигареты он не «производит». Кормит меня домовик Уюн. Восхитительно!

Прожив на свете двадцать пять с половиной лет, избавившись от юношеской восторженности и агрессивного желания изменить мир, познав нудные тяготы домашнего труда, я теперь вполне могла оценить прелесть такого положения. Ура, быть ликтором мне нравится.

Поехали дальше. Почему же я лежу тут, замотанная в дурно пахнущие тряпки? Не могу не только встать, но даже пошевелиться, разве что голову с подушки чуть приподнимаю.

— Уюн! — тихонько зову я, осознав, что во рту пересохло, а губы потрескались.

Дверь приоткрывается и в комнату заглядывает домовик.

— Светлого дня, мия Юнта!

— Светлого… Уюн, дай мне воды … — хрипло сиплю я.

— Мия Юнта, знахарь запретил давать еду и воду пока он снова не придет.

— Ну, глоточек… все пересохло.

Домовик убегает, но вскоре возвращается. В руках плошка с водой и тряпочка.

— Обтереть он не запрещал…

Из-под кровати Уюн вытаскивает скамеечку, забирается на нее и осторожно смачивает губы, вытирает лицо.

— Ничего не помню… Спасибо, Уюн… А когда придет врач… знахарь?

— Скоро, через стей…

— Что это «стей».

— Мия Юнта, у них другое время, не как у тебя. На Угайнике в сутках десять стеев. Через один стей он придет.

— Ох… не соображу…